И вот он подойдет ко мне – руки изящные, тонкие, но все же немного больше моих – и его поцелуй будет таким нежным, мягким и романтичным, что не только весь мир будет судачить о нем, но даже Дисней снимет фильм. Его губы касаются моих губ, его пальцы скользят, как пушинка, по моей коже, нам аплодируют, а над нашими головами пляшут звезды. Это было бы…

– Божественно, – сказала я вслух.

Прескот недоуменно поднял брови. Сильвер покачала головой, но у нее вообще был такой вид, бдуто она вот-вот грохнется в обморок.

– Идея отличная. Надо скорее сообщить бабушке, – сказала я, и Эмили с удвоенной силой принялась печатать на своем телефоне.

Такой скорости я даже от нее прежде не видела, не удивлюсь, если в этот момент она установила новый мировой рекорд. Сильвер кашлянула, и Прескот потрогал ее лоб.

– Сильвер, дорогая, кажется, у тебя температура.

– Глупость твоей кузины заразна, – съязвила она.

– Бациллами на меня не дышать! – крикнула я и быстро открыла окно.

– Ты спятила? Закрой окно, ее же продует! – закричал Прескот и нажал на кнопку со своей стороны, чтобы окно снова поднялось вверх.

– Я не больна! – угрюмо возразила Сильвер, хотя безусловно выглядела больной.

Со вздохом я откинулась на спинку сидения. Пока голубки препирались, я стала наблюдать за тем, как ловко Закари маневрирует по канадским улицам.

– Какие планы сегодня, Зак? – спросила я.

В зеркале заднего вида я увидела, что в его глазах появился веселый блеск. Неужели свидание? Мне доподлинно было известно, что как минимум пять наших горничных были по уши в него влюблены. Понять мне это было сложно – в смысле, он был ровесником отца, а мне даже Скотти в свои двадцать три года казался почти стариком. Судя по внешнему виду Зака, у него в роду точно были инуиты с севера Канады – может, родители, может, бабушка с дедушкой. Вокруг его веселых миндалевидных глаз виднелись морщинки, а черные, собранные в хвост волосы начали седеть на висках, но для старика Зак, наверное, и в самом деле был еще вполне ничего.

– Вечером у меня отгул. Ко мне приезжает один гость, которого я очень жду, – ответил он.

Сильвер и Прескот все продолжали пререкаться. А может, флиртовали друг с другом. По ним никогда не поймешь – но обычно у них одно плавно перетекает в другое.

– Класс! Ваша подруга? – спросила я, и от улыбки морщинки вокруг глаз Зака стали еще глубже.

– Нет. Сын приезжает в гости, – сказал он, и я тут же навострила уши.

– У вас есть сын?

Он улыбнулся.

– Да. Он живет со своей матерью в Нью-Йорке. Приезжает ко мне на летние каникулы. Будет помогать во дворце, в саду, на кухне

Я только собралась спросить, сколько его сыну лет, как мы остановились перед семейным замком Блумсбери.

– Дом, милый дом, – весело пропел Прескот.

Сильвер чихнула.

Я не мог поверить, что в самом деле нахожусь в Канаде. Почему-то я был уверен, что полет в эту тьмутаракань займет больше четырех часов. Закинув сумку на плечо, я вошел в зал прилетов небольшого аэропорта и окинул взглядом толпу. Хотя я уже очень давно не видел Закари, не заметить его, двухметрового здоровяка, было невозможно. Ростом я явно пошел в него. Мама как раз была крошечной, но боялся я ее больше. Только вот ростом под два метра во всем помещении был всего один человек – продавец за стойкой фастфуда. А так вокруг мельтешили одни бизнесмены да семьи с визжащими детьми.

Я отошел в сторонку и стал ждать. Может, опаздывает. Не знаю, как в Канаде дела обстоят с пробками, но, живя в Нью-Йорке, я привык к тому, что никто и нигде не оказывается вовремя. Подождать пару минут вообще не вопрос. Я не нервничал, не злился. Вообще ничего такого. Я был настолько спокоен, что даже вытащил из кармана телефон и написал маме, что я хорошо добрался. Больше делать было нечего. Я купил попить и стал – с нарастающим беспокойством – наблюдать за людьми.