- О, Боже! Как ты тут жил? – спрашиваю с ужасом у Киана.

- Очень даже неплохо он жил, милочка! Я бы даже сказала, как сыр в масле катался, - сообщает мне довольно громким голосом выросшая, словно из-под земли, дама.

- Лаурисса, позволь представить тебе мою бабушку, вдовствующую герцогиню Апшинскую.

«Полячка что ли?» – приходит не очень вовремя в мою голову глупая мысль.

- Бабушка, девушка со мной рядом - Лаурисса, моя невеста, - сообщает Киан.

- Кто? – переспрашивает дама, направив на меня лорнет.

- Невеста! – четко повторяет блондин, подныривая рукой за моей спиной на талию и притягивая к себе так близко, что мы теперь соприкасаемся бедрами.

Это так странно: стоять настолько близко к нему, слышать легкий аромат чего-то жгучего, смолянистого, от его костюма. Чувствовать напряженные мышцы ноги. Наверное, поэтому меня слегка бросает в жар, совсем капельку, и в очень странных местах. Отодвинуться нельзя, мой спектакль начался, а значит, мне ничего не остается, как только стоять неподвижно и старательно улыбаться счастливой улыбкой, очень надеясь, что случайно не перепутала ее с улыбкой бешенной гориллы. Но судя по лицу «бабушки», таки перепутала.

- Это сейчас мода такая? – кривя губы, интересуется бабуля, женщина, которой от силы можно дать чуть за сорок лет.

- Какая? – спрашивает Киан, продолжая меня к себе прижимать.

- Тащить в дом всякий сброд и называть своей невестой? – дама продолжает разглядывать меня через лорнет, словно какой-то мерзкий вирус через микроскоп.

- Моя невеста является Хранительницей знаний, так что про сброд – это ты зря. Я так понимаю, братишка тоже явился? И, видимо, не один.

- Кренстон приехал, и в отличие от тебя, вовремя. Но зачем-то притащил совершенно убогую девицу, обозвав ее своей невестой. Никого не напоминает? – весьма ядовито сплевывает бабуля.

- Не понимаю о чем ты, - Киан абсолютно невозмутим, но бедро, которое прижимается к моей ноге, становится просто каменным. – Но, думаю, раз мы уже с тобой поздоровались, неплохо бы поприветствовать и всех остальных.

- За стол садимся через пятнадцать минут, надеюсь, в этот раз ты не опоздаешь, - несется нам в спины, пока мы неторопливо поднимаемся по сотне ступеней.

- Ничего не хочешь мне рассказать, пока мы не вошли? – спрашиваю у блондина, когда мы останавливаемся у двери. – Предполагался тихий семейный ужин. Нет?

- Предполагался, но как видишь…

- Угу. Что-то пошло не так.

- Молодец, мелкая, соображаешь. А то я уже начал думать, что Хранительницей тебя выбрали по ошибке, - вставляет шпильку блондин.

Некрасиво фыркнув, задаю интересующий меня вопрос:

- Ты, когда давал мне обещание, клялся, как глава дома Родериков…

- Надо же, я поражен в самое сердце, - глумится Киан, развернув меня к себе, но все еще не опуская руки с моей талии, в итоге мы стоим неприлично близко, и мне приходится высоко задирать голову, чтобы видеть его лицо. – Мое мнение о твоем интеллекте становится все лучше. Отец, герцог Апшинский, бестолково погиб больше пяти месяцев назад, оставив весьма интересное завещание. В нем он как-то вдруг «забыл», что лишил меня права наследования и объявил, что следующим герцогом и наследником всего этого трижды никому не нужного раритета, станет тот из сыновей, кто первый женится и произведет на свет потомка.

- И?

- Я уже давно отказался от герцогства, взял себе родовое имя матери, занялся восстановлением ее семейного особняка и земель. И чхал бы я на последнюю волю отца, да тот знал мой характер и все продумал. Если я откажусь участвовать в этом фарсе с наследством, то согласно завещанию, все движимое и недвижимое имущество, принадлежащее когда-то дому Родериков, будет отдано на благотворительность, без малейшей возможности его выкупить.