– А вы чем-то недовольны? Мне Нина жаловалась, что здесь плохо идёт торговля. А вот я что-то этого не заметила, – надменно произнесла она.

– Ты – молодец! Я думаю, мой муж это оценит, – как-то отступая, осторожно сказала Надя.

– А лично вы? – Яна спросила настойчиво.

– Я – тем более, – Надежда поспешно пробежала взглядом по остаткам товара. Достав шоколадный батончик, предложила: – Подарочек твоему сыночку.

– Спасибо. Я сегодня получаю уже вторую шоколадку в подарок.

Яна извлекла из своей сумки большую шоколадку и, хвастливо размахивая ею, указала жестом на каменщиков. Сквозь остеклённое торговое окошко Надя поглядела на рабочих.

– А, эти… Да-а, они красивых девушек без внимания не оставляют…

Теперь Яна, насмехаясь, добавила:

– Так они у меня сегодня половину киоска скупили. По очереди бегали. Как только видят, что покупателей нет, тут же бегут. Я уже начала их подкалывать, говорю: «Вы что, собрались только на киоск работать?» А они всё смеются: «Солнышко, кра-а-са-ви-и-ца, да-ара-гая».

Яна выложила перед Надей пачку денег.

– Считайте! – заявила гордо.

Пересчитав выручку, Надя осталась довольна. Корнилов движение денег контролирует строго. Завтра её муж придёт в себя. Она непременно отчитается перед ним.

– Давай, домой подвезу.

– Я здесь недалеко живу.

– Всё равно, – настаивала Надя, – кстати, Яна, можешь со мной на «ты».

Яна, пожав плечами, хмыкнула:

– Можно и на «ты».

Утром Надя проснулась. Вставать не хотелось. Откинула одеяло в сторону. Полупрозрачная ночная рубашка из шёлка обрамляла хрупкую фигуру. Закинув руки за голову закрыла глаза. Тело неосознанно требовало большего, нежели просто нежиться в объятиях мужа, лежащего рядом или нежить его. Хотя раньше ей казалось, что секс в жизни не имеет особого значения. «Ну есть же платоническая любовь», – успокаивала себя. Даже, когда она просто обнимала его, всегда охватывала радость, и казалось, что они – одно целое.

В школьные годы она стеснялась своей угловатости и продолжала заплетать косички вплоть до девятого класса. Мальчишки относились к ней по-дружески и вместо приставаний только и просили дать списать домашнее задание. Да и в дальнейшем замуж ей никто не предлагал. Она переживала, пыталась понять, что с ней не так, отчаявшись, решила, что в отместку всем станет судьёй, как родной дядя. Надежда успешно поднималась по карьерной лестнице, но ожидаемой радости это не приносило. Хотя с удовольствием носила форму, чувствуя себя в ней защищённой.

Надя медленно повернула голову. Начала разглядывать мужа, лежащего к ней лицом. Она долго глядела на него, словно пыталась проникнуть в его душу, находясь во власти какого-то предчувствия.

Вспоминала, как пыталась его предостеречь:

– Славик, ты должен бросить эту дрянь. Я обязана тебя спасти, вырвать из наркотического омута…

Вот тогда он взорвался. Надя запомнила это на всю жизнь. Посягательство на его личные интересы никому не позволялось.

– Это я тебя вырвал из твоей мусорки, твоя обязанность – просто жить со мной! Больше никогда не пытайся даже заговорить об этом. Всё! Я сказал!

С тех пор Надя осознала своё место в его жизни и, чтобы больше не слышать бешеного рыка и не видеть гнева мужа, решила приспособиться. Ведь взамен карьеры Надя получила обеспеченного и любимого мужа, а любимый муж получил заботливую жену и опору в бизнесе. «Оказывается, недостаточно просто выйти замуж. Оказывается, за семью надо бороться всю жизнь», – однажды открыла она для себя эту формулу.