При упоминании имени Мары Олечка снова раскисла и попыталась зареветь, но коньяк не дал ей этого сделать. Видимо, алкоголь качественно притупил боль.

- Олечка, - снисходительно произнес Вадим Алексеевич, по-отцовски подтирая ей покрасневший нос, - но он же Чудовище. Он же Сатана.

- Зато краси-ивый, - нетрезво и печально вздохнула Олечка, и Вадим, мотая головой, в который раз поразился, какие женщины все глупышки – даже самые умные из них.

- Сатане и полагается быть краси-ивым, - передразнил Олечку Вадим. – Но ничего хорошего в нем нет. Поверь мне. Таких, как ты, у него было, есть и будет пачками. С Марой, без Мары. Миллион.

- Я знаю, - горько ответила Олечка.

- Да он же старше тебя лет на пятнадцать, - горячась, воскликнул Вадим. – Тебе не на старичков поглядывать надо, а с парнями молодыми встречаться!

- Тридцать шесть, - сердито отчеканила Олечка, обиженно сверкая заплаканными глазами, - не старик!

- Олечка, - жалостливо произнёс Вадим, - ну, хорошая. Ну, милая. Забудь. Все хорошо будет – только без него.

- Не будет, - обреченно всхлипнула Олечка. – Вот… подпишите.

Вадим оторопело глянул в заплаканную бумажку, которую ему протягивала Олечка. Многократно политое слезами, это было заявление об уходе. Этого еще не хватало!

- Ты как ребенок! – воскликнул Вадим, сминая бумагу и отправляя ее в мусорную корзину. – Ну, что выдумала-то?! Что за детские выходки? Папа, мне нужна вот та игрушка, дай?! А то я буду лежать на полу и дрыгать ногами!? Так, выходит?! Работу надо работать, а не забивать голову всякой ерундой романтической! И что, на новом месте влюбишься в босса и тоже уйдешь?!

- Я не могу видеть его с другой женщиной, - глотая слезы, проговорила Олечка. Вид при этом у нее был самый что ни на есть страдальческий и строгий, и Вадим насмешливо зафыркал:

- И дальше не сможешь! А этих других женщин у него… Даже если вдруг ты будешь с ним… даже если вдруг… у него будут женщины, поверь мне. И на них смотреть ты не сможешь.

- Какое право вы имеете его оскорблять?! – неожиданно вспылила Олечка. – Он хороший! Он не такой! Он не подлец!

- Святая простота! Пора взрослеть, Олечка!

Он подскочил с места и заметался по кабинету под суровое упрямое сопение Олечки. Ее поведение ломало всю отлаженную работу его любимого механизма, самая ценная – золотая , - деталька оказалась слишком мягкой и помялась, пришла в негодность. А никого другого на примете у Вадима не было. И времени готовить новые кадры не было тоже.

- А трахнет он тебя, - продолжал развивать свою мысль Вадим, - обрюхатит, оставит с ребенком – вообще страну покинешь? Или как?

- Не трахнет, - упрямо ответила Олечка.

- Ну, это понятно, ангелы не трахаются, - язвительно заметил Вадим. – Только после свадьбы. В розовых облаках мечты.

Олечка злобно посмотрела на шефа и тот выставил вперед ладони, словно защищаясь от возможного нападения.

- Да-да, хорошо-хорошо, я верю, что ты взрослая и умная, самостоятельная женщина, - проговорил он, тщательно скрывая язвительность, то и дело проскальзывающую в голосе. – Прожженная прям. Жизнь повидавшая. Но ведешь себя как ребенок! Ну раз так, - у Вадима язык не поворачивался произнести это нелепое слово – «влюбилась», - раз получилось так, то иди, и признайся ему как взрослый человек! Что хныкать-то как девочка в углу с афишей певца?

- Я не могу, - гордо и сурово произнесла Олечка, потупив стыдливо взор. – У него Мара… это будет подло по отношению к другой женщине. Как будто я его отбила… встала между ними… я так не могу. И не буду. Подписывайте заявление.

- Детский сад какой-то! - взорвался Вадим, нервно меряя кабинет шагами. – Мара, Дара, Зара, Лара… да у него этих Мар может быть четыре штуки в одно время. Какое отбила?! Ну Олечка… Ну зачем…