После отъезда дяди Жени-капитана Аля сидела на диване, прижав к груди Читу, и переживала снова и снова этот счастливый день. Бабушка тоже переживала. Она даже не помыла посуду, ушла к себе в комнату и лежала там на кровати, читала письма, которые привёз ей дядя Женя, и громко вздыхала.

В дверях заворочался ключ, Аля слетела с дивана и понеслась в прихожую.

– Мама, папа! Мама, папа! Дядя Женя-капитан сказал, что я невеста! И когда я вырасту, я поеду в Крым, и мы с ним поженимся! И я тоже стану капитаном! И там будет прекрасное море! И дядя Женя покажет мне дельфинов! И у нас будет дом, который построит слон!

– Аля, Аля, что ты такое говоришь? – удивилась бабушка. Она встала и тоже вышла, шаркая тапками, к дверям. – Это к нам Женечка из Крыма заезжал сегодня. Женечка, племянник мой. Проездом у нас в Ленинграде.

– Жаль, жаль, что не застали, что не смог дождаться нас, – посокрушался папа, как ни в чём ни бывало снимая куртку и ботинки. А мама переспросила Алю, как будто хотела убедиться, что бабушка ничего не напутала:

– Значит, у вас сегодня были гости, и ты познакомилась с дядей Женей?

– Он настоящий капитан! И он… он…

И вдруг море, и дельфины, и дядя Женя – всё это рядом с родителями, которые не удивились такому гостю и не расстроились оттого, что он их не дождался и уже уехал – всё превратилось в какую-то детскую игру. Как будто она рассказывала им не про настоящего капитана, а про мультяшного. Как будто всё это сегодня было невзаправду. Аля задышала часто, а потом не сдержалась и расплакалась. Напридуманное счастье куда-то улетучивалось, оттого что никто не хотел поверить в него. Аля схватила свою мечту обеими руками, крепко прижала её к груди и понесла в комнату.

Родители ездили на работу в Ни. Это значило, что дома не становилось ни папы, ни мамы, одна только бабушка. Добровольно и торопливо мама и папа выходили за дверь и растворялись в утренних сумерках. Пять дней в неделю до самого вечера они пропадали неизвестно где. Пока родителей не было дома, бабушка распространялась сразу по всей квартире. Она одновременно гремела посудой на кухне, шумела водой в ванной, выходила оглядеть двор с балкона и сидела в большой комнате, чтобы лучше присматривать за порядком. Пока бабушка присматривала за порядком, вещи лежали на своих местах, часы спокойно тикали на полке, и Чудовище почти никогда не показывалось. А когда вечером приезжали родители, бабушка уменьшалась, стягивалась опять до размеров своей комнаты, а в квартире становилось шумно, тесно, часы начинали торопиться, скоро уже было пора спать, а когда выключали свет, Чудовище выступало из темноты, открывало глаза и смотрело на Алю.

У бабушки отдельная комната. У неё там есть всё, что нужно: кровать с подушками, много фотографий в рамках на стене, фарфоровые фигурки, которые Але нельзя трогать, тумбочка у кровати, на которой стоят флакончики и коробочки с лекарствами, которые тоже нельзя трогать.

Телевизор тоже стоит в комнате у бабушки. Папа сказал, что всё равно там смотреть нечего, а мама сказала, что ребёнку можно смотреть телевизор не больше двадцати минут в день, чтобы не портить глаза. Так что телевизор отдали бабушке, пусть посмотрит перед смертью. Она всё делает «перед смертью», и Аля иногда даже завидует ей. Перед смертью всё становится уже нипочём, даже такое, что может навредить человеку. Перед смертью, например, можно есть карамельки сколько хочешь.

– Бабуль, ты уже ела сегодня конфету. Ты себе зубы испортис, – как-то заметила Аля.

– Такие зубы от конфет не портятся, – отмахнулась бабушка. – И не смей делать замечания старшим. Это надо же! Не дадут спокойно съесть конфету перед смертью!