Боль, разлитая по лицу, была весьма чувствительной, но терпимой. Усилием воли Снайпер заставил себя не обращать на нее внимания, после чего, когда глаза немного привыкли к свету, осмотрелся более детально.

Помещение площадью метров двадцать. Деревянные стены, деревянная мебель, если можно назвать таковой грубо сколоченный стол, два стула и длинную, широкую лавку, к которой, собственно, Снайпер и был накрепко примотан веревками. В помещении присутствует знакомая деваха, деловито растирая пестиком в металлической плошке что-то на редкость вонючее.

– Не дергайся, – повторила она. – Сейчас с морды старую мазь сниму, потом новую наложу. Будешь трепыхаться – вырублю. Очнешься – покормлю. Все понял?

– Понял, – ровно ответил Снайпер.

А чего ж тут не понять? По всему видно, девушка спокойная, уравновешенная, слов на ветер не бросает. И поневоле, глядя на нее, веришь – такая вырубит запросто, причем с одного удара. После чего, закончив с лечением, так же невозмутимо реанимирует и накормит, наверняка сытно и вкусно. Н-да, типаж редкий, но тем не менее порой встречающийся и в родном мире Снайпера. Причем рядом с такими девками бывают обычно забитые, тихие алкоголики. Потому что нормальные мужики бегут от подобного сервиса быстрее ветра.

Слегка присохшую мазь девка сняла с лица Снайпера не сказать что безболезненно, зато весьма быстро. Пока она работала, Снайпер все пытался вспомнить, как ее зовут. Кси… Ксю… Вот ведь, никогда на память не жаловался, а тут словно отрубило. Хотя немудрено в таком-то состоянии. Ладно, как бы ее ни звали, Ксю будет в самый раз. У каждого настоящего воина должен быть свой позывной. Для этого убийцы в юбке короткое и звучное «Ксю» – самое то.

Закончив со снятием мази, Ксю наложила новую – хоть и с тошнотворным запахом, но прохладную, освежающую, от которой сразу стало легче. Более того: Снайпер ощутил, что к вони, издаваемой лекарственным средством, больше не примешивается характерный запах гниения плоти, преследующий его в последние дни. Это что ж получается, ожоговый сепсис ликвидирован? Так сколько ж дней он тут провалялся?

Интересующий вопрос Снайпер озвучил осторожно, серьезно опасаясь, что излишнюю говорливость деваха может расценить как трепыхание. Но нет, обошлось.

– Сутки, – коротко ответила она, ставя на разогревшуюся буржуйку плошку, в которую вылила содержимое объемистой фляги.

– И ты за сутки…

Договорить Снайпер не успел – дверь заскрипела, и в помещение вошел знакомый старикан с коротким, запоминающимся именем Вард.

– Ага, – сказал дед, прикрывая дверь. – За сутки Ксилия у тебя с лица болезнь сдула. Хоть и слабый она маг Воздуха, но тут постаралась. Признаться, я ее отговаривал – ну, донес больной мул груз до дома, так и кутруб с ним, пусть помирает. Но нет, взялась выхаживать. И сейчас вот от усталости на ногах еле стоит, стебелек мой, а все равно – перевязывает, кормит.

«Угу, – подумал Снайпер, невольно ловя ноздрями запах разогревающегося супа. – Этот стебелек трактором не выкорчевать. Но все равно спасибо девке. И деду спасибо, что не пристрелил, как во мне надобность отпала. Но мула я ему припомню».

– За спасение моей внучки мы с тобой дважды рассчитались, – продолжил Вард. – Так что ты нам одну жизнь должен. Пока я не сочту, что ты рассчитался с долгом, походишь в рабах за кормежку и защиту. Если согласен, поклянись в верности, и я тебя развяжу.

Снайпер скрипнул зубами. Что, у него на обожженной морде написан моральный кодекс, который он принял для себя и которому следует всю жизнь? Получается, что старый хрен просчитал потенциального раба и сейчас вяжет Снайпера его же собственной веревкой…