– Послушай, кум, вот и пересеклись наши дорожки. Может, ты сразу свои портки скинешь? Мы ведь здесь все волшебники, способны даже из мужика состряпать Марью-царевну, – нехорошо оскалился молодой вор с похабной кличкой Умывальник.

Беспалый ухмыльнулся и зорким взглядом вырвал из толпы бунтовщиков сухощавого старика – самого авторитетного на зоне вора-рецидивиста Заки Зайдуллу по кличке Мулла. Беспалый знал, что Мулла в колонии был и судьей, и советчиком, и главным заводилой – все тайные замыслы и дела зеков вершились с ведома и одобрения Муллы. И Беспалый не сомневался, что если действительно-таки заключенные подстроили ему «шутку» с Варягом, то не обошлось тут без содействия старейшего уркагана, отмотавшего на зонах несколько десятилетий.

Беспалый слегка повернул голову в сторону Умывальника и вопросительно поглядел Мулле в глаза.

– Закрой хлебало, Умывальник! – одернул беспредельщика Мулла. – Не по чину вякаешь!

– Мулла, да что ты? Я же его на понт брал, – пристыжено отбрехался Умывальник.

– Сиди на жердочке и не чирикай! – грозно гаркнул Мулла и, повернувшись к Беспалому, печально посетовал: – Не та пошла молодежь, не уважают старших. Ты уж извини нахала, Александр Тимофеевич, он свое схлопочет. Ничего, что я к тебе по имени?

– Ничего, Заки Юсупович, ты человек почтенного возраста, тебе можно.

– Вот и ладненько. А блатные ведь – это та же самая волчья стая, а в стае подрастающая молодежь должна уважать вожаков.

Беспалый не торопил события – чувствовалось, что Заки Зайдулла настроен на душевную волну. Мулла осторожно взял подполковника под локоть и повел прочь от баррикадных нагромождений, в сторону бараков.

– Так вот что я хотел сказать, Александр Тимофеевич. Мы все хищные, зубастые рыбы. И мы, как положено в стае, придерживаемся традиций. Ты знаешь, как охотятся хищные рыбы хариусы?

– Нет, Заки Юсупович, не знаю. Расскажи.

– Первой на добычу набрасывается самая крупная рыба, так сказать, в авторитете, потом идет рыба поменьше и только в последнюю очередь – мелочь.

Подполковник Беспалый не отдергивал руку – странный все-таки этот старик Мулла.

– Не хочешь ли ты сказать, Заки, что будешь лапать меня первым?

Неожиданно Мулла рассмеялся. Смех у старика оказался звонким, почти юношеским.

– А ты остряк, Александр Тимофеевич!

– Возможно. И все-таки, Мулла, я бы хотел поговорить о деле.

– Александр Тимофеевич, ты хочешь сорвать торжественный прием. Конечно, мы, зеки, не так богаты, как Министерство внутренних дел. Конечно, я не смогу угостить тебя отменным коньячком, но зековский чифирек ты можешь отведать сполна!

Подполковник Беспалый начал слегка раздражаться. Он высвободил локоть и, повернувшись лицом к старому зеку, сказал:

– Мулла, зачем терять драгоценное время. До рассвета осталось не так много. Давай перейдем к делу, Мулла.

– О каком деле ты говоришь, Александр Тимофеевич? Что может быть важнее человеческого общения? – Беспалый занервничал и спросил в лоб:

– Короче, Мулла, где Варяг?

– О Аллах! – старый зек поднял глаза к небу. – Как же ты нетерпелив, начальник. Неужели тебе не о чем поговорить со стариком?

– Как-нибудь в следующий раз.

– Не обижайся на откровенные слова, Александр Тимофеевич, но он не желает к тебе выходить. Так что я говорю от его имени.

– С чего бы такое пренебрежение?

– Да уж и не знаю. Может, есть за что?

– А мне, Мулла, думается, что причина здесь совсем в другом, – со значением протянул Беспалый.

Мулла в свою очередь многозначительно посмотрел на подполковника и задумчиво произнес:

– Причин всегда много, хозяин…

– Ну да ладно, Мулла, хватит философствовать… Сколько у вас убитых? Как-никак, я отвечаю не только за то, чтобы вы от звонка до звонка тянули свой срок, но еще и чтобы каждый из вас остался целехонек. Что молчишь, Мулла, неужели ты мне в таком пустячке откажешь? Показал бы покойничков – ведь потом же все равно придется их хоронить. Считать вместе придется.