– Ну, нет, – говорю, – я-то его не отвел, – его мужик отвел.

– Какой мужик?!

– Генка не помнил своей группы, мы походили, не нашли. Я уже вел его домой, когда навстречу нам показался мужик. Спросил, куда я брата веду. Я ему всё объяснил, и он мне сказал, чтобы я не переживал, потому что он сам сейчас его отведет, благо ему в ту сторону.

И тут я начал вспоминать все страшилки о том, что есть такие – маньяки… Регулярно ещё в советские времена всплывало, мол, в таком-то районе орудует маньяк, и там кого-то зарезали, убили, задушили и так далее. Тогда мне стало понятно, почему с матерью произошел такой шок. Получается, я, хрен знает кому, отдал брата, и человека я этого даже описать не смогу. Обычный с виду мужик, зима, он в пальто, в шапке, я даже примет никаких дать не смогу.

Мать побежала в детский сад за братом, а я сижу и думаю: «Ну все, мне хана. Сейчас выяснится, что брата в саду нет, вся вина на мне…» Мне было-то тогда в районе десяти лет, но уже тогда я понимал, что всё – он пропал. Я брата родного убийце отдал…

И представьте себе моё удивление, когда вечером мать привела домой моего младшего брата – я уже даже было успел смириться в мыслях с тем, что всё, ему хана. Расспросили его – так и вышло, действительно этот мужик его в садик отвел.

Я потом про себя подумал, и ведь действительно… Когда в садик ребенка отводишь, детей, которые рядом прыгают-бегают, запоминаешь со временем. Хотя я четко помню, что шел этот мужик в сад без ребенка… Наверное, тоже опаздывал, шел что-то донести – может сменку, может варежки, может ещё что. А поскольку он увидел знакомого ребенка, то сделал вывод, что он в той же группе, что и его ребенок.

А уж если это был бы маньяк или убийца, то он бы его забрал – и всё, с концами. Раннее зимнее утро, темно, его бы там никто и не вспомнил. Слава богу, что я, получается, отдал брата незнакомому мужику, который действительно отвел его в детский садик.

И четвертый раз. Мы уже были чуть постарше, была тоже зима. Мы пошли на футбольное поле у школы, а наверху были гаражи, получалась горка ледяная. Но поскольку на горке кататься нам иногда надоедало, мы залезали иногда на гаражи. Там кругом сугробы, с них – на крышу одного из гаражей и вперед: бегали, играли в салки, в прятки… Гаражей там было много, в районе штук десяти-пятнадцати.

Мы с ребятами взяли с собой моего младшего брата, он тогда учился, наверное, в классе первом, я, соответственно, в четвертом или пятом. Вместе бегаем, играем. Вдруг вижу, как брат взмахнул руками – и пропал. Я спрыгиваю с гаражей, смотрю, куда он упал. Гаражи же железные, скользкие зимой. Нашел, подхожу, а он мычит, явно боль такая, что он даже говорить не может. Я его закинул на санки, привез домой, и выяснилось, что он настолько неудачно упал, что сломал ключицу. Слава богу, что шею не свернул, что всё в итоге обошлось.

Вспомнил одну историю из детства, в какой-то мере показательную, наверное. Собрали нас однажды, ну, первый класс, – только-только в школу пришли. И стали целый класс вызывать в кабинет, непонятно зачем. Мне-то откуда знать? Вышел мой приятель, пусть будет Васька. Я говорю: – Вась, что там делается? – Да ничего особенного, спрашивают там, где живешь, где работают родители, как зовут родителей.

И здесь у меня возникла проблема: поскольку детский садик и школа у нас были в пешей доступности, я понятия не имел, как называется наша улица, какой у неё номер дома, а самое главное – я знаю, что родители где-то работают инженерами, но на каких предприятиях, что они там делают – я понятия не имел. В очереди огромное количество детей, у нас было в районе тридцати человек в классе – естественно, я понимаю, что они там просто для профанации записывают. Откуда мне было тогда знать, что у них в карточках наших личных дел всё написано.