Дверь Лизиной комнаты отлетела, ударившись ручкой о стену. Девушка узрела профессора Геллендорфа собственной персоной – волосы его были растрепаны, лицо и шея покрыты бордовыми пятнами, лицо искажала злобная гримаса. Его сопровождал высоченный амбал-санитар.

Захлопнув дверь, профессор подошел к Лизе и наотмашь ударил ее по лицу.

– Маленькая сука, значит, это ты пыталась бежать вчера ночью, – произнес профессор.

Понимая, что отрицать очевидное бессмысленно, Лиза дерзко ответила:

– Да, профессор. Или вы думали, что я буду ждать, пока вы меня убьете, как обещали моей мачехе Анабелле?

Геллендорф расхохотался:

– Хитрая гадкая тварь! Ты все слышала! И скрыла от меня, что к тебе вернулась память, вызвала полицию! Хорошо, что у меня имеются осведомители и мне заранее сообщили, что в клинику направляется полицейский патруль.

Лиза возликовала. Еще немного, и она спасется!

– Не завидую вам, профессор, – сказала девушка. – Сколько вам дадут за ваши гешефты? Ведь наверняка я – не единственная, кого вы пичкаете таблетками и убиваете по заказу родственников. Вашу клинику закроют, вас лишат профессорского звания и отправят в тюрьму на долгие годы, возможно, до конца ваших дней.

Геллендорф кивнул санитару, тот подошел к Лизе и крепко обхватил ее. Она попыталась сопротивляться, но у нее не было шансов справиться с двухметровым гигантом весом в сто с лишним килограммов.

Профессор извлек из кармана шприц, набрал из ампулы прозрачной жидкости и вонзил иглу Лизе в предплечье.

– Поганая лицемерка! Ты думаешь, я позволю тебе разрушить мою жизнь? Ни за что! Ты слишком рано празднуешь победу.

Лиза ощутила необычайную слабость, в ушах зашумело, веки стали слипаться. Девушка пыталась противостоять действию гадости, которую впрыснул ей Геллендорф, заклиная себя не засыпать, но меньше чем через тридцать секунд она погрузилась в глубокий медикаментозный сон.

Убедившись в том, что Лиза заснула, Геллендорф указал на девушку санитару и велел:

– Полиция будет в клинике с минуты на минуту. Так что доставь ее в лабораторию. Причем так, чтобы никто девчонку не видел.

Санитар кивнул, вышел из комнаты и вернулся через минуту с каталкой. Он водрузил на нее Лизу и накрыл простыней.

Геллендорф вернулся в кабинет и привел себя в порядок. Раздался зуммер селектора, и медсестра-секретарша доложила:

– Профессор, вас хотят видеть господа из полиции.

Профессор приказал:

– Немедленно проводите их ко мне в кабинет!

Он посмотрелся в зеркало и убедился, что выглядит, как всегда, безукоризненно. Поправив узел галстука и натянув на лицо свою самую обворожительную и невинную улыбку, Геллендорф вышел в приемную, где столкнулся с полицейскими, которых сопровождал один из врачей.

– Добрый день, профессор, – произнес первый полицейский. – Мы получили звонок из вашей клиники от одной из пациенток, которая утверждает, что ее удерживают у вас силой и намереваются убить. Ее зовут Лиза Кречет.

Геллендорф попросил гостей в кабинет и приказал секретарше ни при каких обстоятельствах не беспокоить.

– Лиза Кречет? Дочь великого Леона Кречета? В моей клинике такой пациентки нет, – заявил Геллендорф и указал на архив. – Можете сами убедиться, господа. И вообще, если мне не изменяет память, Лиза Кречет считалась пропавшей без вести, но не так давно ее тело было прибито волнами к берегу. Могу ли я предложить вам кофе?

Один из полицейских занялся архивом, другой ответил:

– Вы правы, профессор, Лиза Кречет была похоронена около трех недель назад. Но вы понимаете, что мы обязаны реагировать на любой звонок.

В дверь кабинета постучали. Профессор распахнул ее и гаркнул: