– Так что, будешь играть-то иль нет? – спрашивал неопрятного вида человек, тасуя колоду замацаных карт.

Пока я спал, вагон наполнился новыми людьми, и в моем отделении разместились трое – они намеревались втянуть меня в свою дурацкую игру. Мне это не понравилось. Я уже было хотел отказаться, когда (замечаю, что меня все время будто во что-то втягивают – против воли! – вы посмотрите, читатель, лейтмотив моего повествования: «я уж было хотел…, но…» – возьмите это себе на заметку), – хотел отказаться, когда встретился взглядом с полнотелой, как говорится, в самом соку женщиной с круглыми руками, опарой грудей, взошедшей над яркой шелковой блузкой, мощными бедрами под обтяжной юбкой, – женщиной с необъятным задом и необыкновенно добрым лицом, – женщиной, сидящей наискосок от меня.

– Что ж, пожалуй, – ответил я, не отрывая глаз от своей будущей партнерши, – сдавай!

У нее были светлые волосы; почти лощеное лицо; очень тонкая, резко очерченная, подвижная верхняя губа набегала на полную нижнюю, что в сочетании с широко открытыми глазами давало картину постоянного весьма доброжелательного удивления. Такое милое лицо было у моей партнерши – мы играли двое на двое! – и цвет глаз самый редкостный: синий – может быть, это и привлекало особенно?

– Что ж вы не подбрасываете, неужели ничего нет? – перебила она мои мысли. – Смотрите, сейчас пойдут под меня…

– Вот еще шестерка… – Я бросил козырную карту. Рыжий принял.

– Да у них совсем нет козырей, – засмеялась женщина, искоса взглядывая на меня и толкая локтем рыжего.

– Мне шестерки нужны, – сказал он.

– Да, уж так и нужны. – И она, мигнув мне, бросила карту под второго.

Что-то в ней такое, думал я, пока он отбивался, что-то мягко засасывающее… Действительно, прошло несколько минут, а мы уже понимали друг друга, точно два прожженных шулера; и, смотрите, в этой игре она подчиняется мне, как в танце: взглянула вопросительно – я сделал легкий жест глазами – она подбросила, чуть улыбнувшись, – и вот мы уже набираем карты.

Впрочем, что все о картах? На карты, собственно, я ведь не обращал никакого внимания, зато увлеченно играл со своей пышной партнершей, в чьих синих глазах я прямо купался, нырял, кувыркался; – она же, видимо прекрасно зная свойства этих своих небесных водоемов и вообще свою женскую прельстительную силу, сдабривала нашу игру богатым ассортиментом влекущих, зовущих, томящих, таящих негу взглядов, которые я ловил, как наливные румяные яблоки, и, надкусив, посылал обратно.

– Ходи не зевай, паря.

– Сейчас. – И к ней: – А у вас много карт?

На кого она похожа? – вот что мучило меня с первого мгновения. Вначале я подумал: на Лику, но вообще, пожалуй что, ничего общего: Лика – вся тайна, загадка, эта ж, напротив, выворочена наизнанку – вся сплошь открытая рана наслаждения – полная противоположность холодноватой, сухой внутри Лике. Похожа и на Лику все-таки, но на кого же еще? – и тут я понял, что на девушку-пастушку у ворот (помните в увертюре?) – только та молоденькая и тоненькая, а эта скорее толстушка.

– Сколько у тебя карт? – приставал между тем мой сосед.

– По одной – не ошибешься!

Он пошел и въехал как раз мне прямо в масть своим крестовым королем – я покрыл его.

– А так? – победоносно крикнул он, выбрасывая козырного короля.

– Туз козырный.

– Нет, погоди! – вот еще тебе туз, – взметнулся рыжий.

– Девятка! – я кончил…

– Я тоже! – залившись смехом, вскричала толстушка, облегченно откидываясь на спинку и показывая свои карты, – вот, две дамы – одну тебе, а другу тебе, – бросила она их влево и вправо; мне же – опять улыбку и поощряющий взгляд.