На экране появляется лицо младшей сестры. Знакомое до каждой чёрточки, родное, любимое и… перекошенное злобой.

– Ты кто вообще? – доносится по громкой связи. – Кто ты, чудище инопланетное, и почему завладело телом и разумом моей сестры?

– Мил, я…

– Ань! Очнись! Тебе не пятнадцать лет, а почти вдвое больше. Ты замужем, дура! У тебя семья и пятилетний брак за плечами. Какие, к чертям, встречи с бывшими трахарями?

Мда, лексикон моей обожаемой Людмилы – к слову, умной и начитанной учительницы начальных классов, имеющей в своем портфолио диплом о высшем образовании по специальности "Религиоведение", – лексикон её оставляет желать лучшего.

– Мне это нужно, понимаешь? Поговорить, расставить все точки по местам…

– Ага, дать ему пару разочков для крепости. Кирпичом по яйцам. Систер, прекрати! Это детский сад какой-то.

– И это тоже, – мрачно улыбаюсь, представляя, как и впрямь поддаю ему мыском туфли по причинному месту, и на душе теплеет. – Я не могу двигаться дальше, пока эта тема не закрыта раз и навсегда.

– Ты не ХОЧЕШЬ двигаться дальше, вот в чем заковыка, – Мила, наконец, усмиряет свой буйный темперамент, и разговор возвращается в спокойное русло. – Ну и чего ты добилась за сегодня? Весь вчерашний день у тебя, очевидно, ушел на дорогу, а сегодня…

Она выразительно изгибает бровь и смотрит на меня так пристально, что пробирает даже через экран.

– Нуууу, я встретилась с его женой и…

– Тпрууу, тормози. Мне категорически нужно выпить. С тобой невозможно беседовать на трезвую голову.

Она кладет телефон на стол и действительно куда-то убегает. Я слышу прилипание босых ног к линолеуму, грохот, звон посуды и вижу перед собой потолок Милкиной спальни. Часы на телефоне показывают, что уже около полуночи. А кажется, будто близится утро. Этот день выдался таким одуряюще длинным и сложным.

– Так, продолжай. Ты ходила к его жене? – она чокается со мной через экран и жадно отпивает треть стакана, наполненного чем-то вроде чая по цвету. Морщится.

Я киваю, но потом поправляюсь и коротко рассказываю:

– Она сама меня пригласила, вроде как познакомиться с новой соседкой. Скучает, поди, сидя дома. Она в декрете, воспитывает мальчонку лет трех.

– То есть у него ещё и ребёнок есть, – резюмирует Мила. – Шикардоз. И как оно, его житие бытие?

– Есть, и ребенок, и следующего ждут. И дом строится загородный. Мне его жена рассказала.

На последнем слове изо всех сил давлю на переносицу, чтобы не расплакаться, так больно от озвучивания этих слов.

– Анют, ты можешь честно мне признаться, ты чего хочешь? В любовницы записаться или из семьи его увести? И вообще, оно тебе зачем? Чем тебе Серёга плох?

Вопросы порождают новые вопросы, а ответов у меня практически нет. Мотаю головой и падаю лицом в матрас, прячась от пытливого взгляда сестры.

– Я дам тебе один умный совет: бросай эту затею и возвращайся назад. Мы с тобой надеремся по самые брови, шлюханемся по мужикам, раз уж у тебя засвербело в энном месте…

– Да при чем тут это? Меня не на измену потянуло…

– И ПОСМОТРИМ самый жесткий бразильский сериал, – легко перекрикивая моё овечье блеяние, заканчивает свою мысль сестрёнка. – Тебя ж на страсти потянуло, вот и поглядишь, как Хуан бросает Педро, а Хуанита при этом встречается с его отцом. Мы договорились?

Как всё просто и незамысловато в её интерпретации. Соглашаюсь со всем, потому как совершенно нет сил на споры и толкования.

– Отлично, жду тебя у себя послезавтра. Серёге твоему пока ничего не рассказываю, а то приедет и головенку тебе открутит против резьбы. Но всё же позвоню ему сейчас и совру, что у тебя крышняк поехал и месячные в мозг ударили. Сама ему набрать не хочешь?