Открыл мне тоже вовсе не Андрей, а крышесносно прекрасный Джош Хартнетт. Вернее, сыгранный им в этом фильме образ полуголого парня в полотенце на бедрах и с разбитым носом. Я ойкнула и до крови прокусила язык.

– Малая, ты чертовски не вовремя, – отругал меня сосед. – Погоди секунду.

Я послушно замерла в дверном проёме и для надёжности ухватилась вспотевшей рукой за косяк. Хочу запечатлеть в памяти эту картинку: полуголый торс, мельчайшие капельки воды на груди и мускулы, мускулы, мускулы… У него очень красивое тело, рельефное, подтянутое. И гладкое. Такого хочется касаться под любым предлогом.

Андрей чертыхнулся и скрылся в ванной – наверняка, сейчас упакует всю эту красоту в слои одежды, а мне останется только горестно вздыхать, что не рассмотрела более детально.

Не подумайте ничего дурного. Моя любовь к этому мужчине с момента зарождения и на долгие годы была и остаётся сугубо платонической. Мне нравилось цепляться за каждую мелочь, будь то шрам на щеке, складывающийся в ямочку, или родинка на спине аккурат под левой лопаткой, заполняя этими крупицами мысленный список, за что я его люблю. Однако дальше любования объектом своих воздыханий я никогда не заходила. Даже наш с ним поцелуй привиделся лишь однажды, когда он рассматривал мой фингал. Более я не растрачивала себя верой в несбыточное.

Андрей ясно дал понять, что я его не интересую в качестве девушки. Не прямо словами, конечно, но своей отчужденностью и соблюдением всех мыслимых рамок приличия.

Как, например, сейчас, когда я попыталась вломиться к нему в квартиру, но потерпела сокрушительное поражение.

– Случилось чего? – спросил он, возвращаясь. Да, одетым в спортивные брюки и футболку.

А я по инерции продолжала размахивать диском, хотела заставить его посмотреть сей шедевр немедля, но слова застревали в горле.

С персонажем Хартнетта его роднило не только банное полотенце. У него был разбит нос. Внутренне содрогнувшись, выкрутила рычажки беспокойства на максимум.

– Что с твоим лицом?

– Пустяки, – отмахнулся с улыбкой, видя моё перекошенное лицо, – бандитская пуля. До свадьбы заживёт.

– Надо приложить холод и срочно ехать в больницу! Или вызвать скорую. У тебя может быть перелом…

Я уже готовлюсь сорваться с места и кинуться к холодильнику за льдом, как Андрей останавливает меня взмахом руки.

– Стой, где стоишь, малая. И дверь оставим открытой, не то меня обвинят… хм.

Он ухмыльнулся этой недосказанности и каким-то тяжёлым взглядом окинул меня с головы до ног.

– Холод я приложу, больниц не надо. Топай домой, малая. От греха.

И буквально вытолкнул меня в подъезд, словно надоедливую собачонку.

Глава 6. Настоящее

Эту ночь провожу без сна. Мыслей столько, что их хочется вынуть из черепной коробки и размазать по обшарпанным стенам, а потом отойти назад и сфокусироваться хотя бы на одной, наименее болезненной. Кем я была для него? Сколь много значила и значила ли вообще? Стоит ли мне продолжать искать встречи? И о чем говорить, если она-таки состоится? Поделиться детскими обидами, вывалить перед ним своё искромсанное сердце, обвинить в том, что убил для меня само понятие любви и возможность чувствовать? Я ведь никогда более не испытывала страсти, огня, всепоглощающего безумия, ни с одним мужчиной. У меня и мужчин этих не было, лишь Серёжа. Только со Смолягиным, с ним одним, будь он трижды неладен, вспыхивала подобно бензиновому облаку, сгорала дотла и воскресала из пепла. С ним плавилась. Его одного любила до ломоты в костях, до беспамятства.

Мечусь по пустынным комнатам, как пойманный в сети хищный зверь, и завожусь всё больше. Не помню значение слов "здравомыслие", "холодный рассудок", "логика", мною правят разрушительные эмоции. Мне представлялось, что приеду сюда, найду его жалким, располневшим, ничтожным, женатым на какой-нибудь из его бесчисленных девиц, которая спустя год брака опустилась до состояния подзаборной шалавы. Мечталось ткнуть его носом в содеянное, похвастать, кем я стала и чего достигла вопреки всему, как самостоятельно поднялась с колен из зловонной лужи предательства, его предательства…