Всему этому советские патриоты должны были противопоставить свое умение организовать людей на борьбу с ненавистным врагом, помочь выстоять в борьбе, вселить в победу. Слишком неравны были средства и возможности борьбы. Но борьба шла жестокая, беспощадная, смертельно опасная. Я не знал руководителей организации, а только догадывался, что Степан Андреевич причастен к этому, но я верил, что такая организация есть и во главе ее стоят коммунисты – умелые, опытные организаторы.

Наш лагерь считался офицерским, и командование лагеря никого из военнопленных не посылало на работу за черту лагеря, за исключением похоронной команды, которая вывозила трупы. Как-то ночью ко мне пододвинулся Степан Антонович и шепотом спросил, знаю ли я надежных товарищей, которым можно поручить важное дело. Он просил меня не спешить с ответом и не предлагать себя, так как требуются физически сильные товарищи. Это был намек, что я с одной рукой не смогу выполнить этого поручения. Он объяснил, что нужно укомплектовать похоронную команду надежными людьми. Это пока единственная возможность связаться с внешним миром. Командование лагеря ежедневно направляет военнопленных на эту работу, но команда не постоянная, а нужно сделать так, чтобы состав команды не менялся. Теперь для меня было ясно, кем является Степан Антонович.

Через несколько дней я получил согласие майора Гончаренко и старшего лейтенанта Поливанова быть членами похоронной команды и выполнять поручение комитета. Я доложил об их согласии Жукову. Как похоронная команда установила связь с внешним миром мне неизвестно, но эта связь действовала. В лагере начали появляться написанные от руки сводки Совинформбюро. Сводки размножались и передавались из рук в руки. Они нужны были как хлеб, как воздух. Небольшие листочки школьной тетради согревали и радовали военнопленных, придавали силы.

Зима 1941–1942 гг. была холодной. Чтобы меньше расходовать энергии, военнопленные много лежали, мало двигались. Многие в эту зиму умерли. Особенно большая смертность была среди военнопленных моложе тридцати лет. На место умерших пригоняли новых, так что лагерь все время был переполнен. Немцы все кричали о победе и вдруг замолкли, а потом, обновив пластинку, начали снова, что русских спасла зима, что весной они закончат разгром. Новые военнопленные приносили в лагерь печальные вести. И вдруг радостное известие: немецкое наступление приостановлено по всему фронту и немцы разгромлены под Москвой.

В феврале 1942 года в лагерь поступил пленный генерал в новой генеральской форме, в погонах и даже с адъютантом. Настоящей фамилии генерала мы не знали и между собой называли генералом Ивановым. В плен он попал под Харьковом. Поместили его в комнату, где жили пленные генералы. На следующий день Иванов объявил голодовку как протест на зверское обращение командования лагеря с военнопленными. Эта новость моментально стала достоянием лагеря. Подпольный комитет решил использовать факт голодовки Иванова как наглядный пример мужества генерала, решившего бросить вызов фашистским палачам.

Вот что мне потом рассказал об этом событии майор Гагуа. Ему было поручено спровоцировать вызов коменданта лагеря на свидание с генералом Ивановым. Проводя работу среди военнопленных грузин, майор уговорил двух грузинских парней, которые уже почти дали согласие грузинским князьям поступить в грузинский легион, задать князьям такой вопрос: «неужели Германия настолько бедна, что не может нескольким генералам создать более-менее сносные условия жизни, а затем высказать опасение, что голодовка генерала вредно сказывается на настроении военнопленных и, конечно, может повредить организации легионов?» Во время очередного посещения грузинских князей эти вопросы были заданы. Не только эти два парня, но и все присутствующие начали просить князей вмешаться в это дело. Долго князья не соглашались, но под напором легионеров согласились доложить коменданту. Комендант послал к Иванову ефрейтора узнать, почему объявлена голодовка. Генерал Иванов с ефрейтором разговаривать не стал и заявил, что он будет говорить только с генералом, а если в лагере нет генерала, то только с комендантом лагеря. Так ефрейтор и ушел, не получив нужного ответа. Тогда комендант дал ефрейтору команду привести к нему бунтующего генерала. Ефрейтор явился к генералу, чтобы выполнить приказание коменданта, но Иванов наотрез отказался идти. Комендант решил сам пойти к генералу.