Сегодня был тот редкий день, когда мне можно было с утра позаниматься своими делами. Мамы и Нины не было дома. Мама ушла на работу, а сестра… а кто знает, куда ее черти понесли…

Я вошла в комнату матери, где на трельяже стояли разные баночки с кремами, пудреницы, тональные кремы, губные помады и всякая женская дребедень. Я провела указательным пальцем по поверхности одной из пудрениц и поднесла палец к лицу.

– Ай-я-яй, как нехорошо, у чистюли века пыль на косметических принадлежностях, – вслух произнесла я.

Сев на пуфик, я взяла в руки тональный крем и намазюкала им лицо. Поняв, что сделала только хуже, налила на ватный диск тоник и тщательно очистила им лицо. Я понятия не имела, как пользоваться декоративной косметикой, а маскировать ею синяки – тем более. Бросив эту затею, я вернулась в спальню. Открыв шкаф, вынула оттуда джинсы и короткий топик и оделась. После я вернулась в спальню матери и стала рыться в ящиках комода в поисках темных очков. Найдя приличные зеркальные очки, я их примерила. «А мне идет», – подумала я. – «И почему я раньше никогда не носила солнцезащитные очки?» Окинув взглядом отражение в зеркале, я распустила волосы. Таким образом я немного скрыла свое изуродованное лицо.

Проходя мимо вешалки, на которой громоздилась верхняя одежда, я порылась среди вещей, разыскивая свою ветровку. Надев ее, я засунула руки в оба кармана, разыскивая наушники. Воткнув штекер в карманный MP3 плеер, я вставила наушники в уши, включила любимый трек Эммы Фрей «Все в твоих руках» и вышла в подъезд.

Между третьим и четвертым этажами сквозь открытое окно я услышала голоса подруг. Обычно они не выходили без меня на улицу, но не в этот раз. В этот даже не зашли за мной. «Интересно, почему? Стыдно смотреть в глаза, наверное?»

Яркий солнечный свет ударил в глаза. Я вышла из подъезда и увидела сидящих на скамейке подруг. Их смех и разговоры стихли, они молча уставились на меня. Я какое-то время постояла на крыльце, так же молча смотря на них, затем спустилась по ступенькам и ушла.

В моей душе, как ни странно, царили покой и умиротворение. Я не злилась. Единственное, что меня волновало, почему Матвей до сих пор не появился. И как только я об этом подумала, свернув за угол, почти налетела на него. Это было так странно и неожиданно – встретить его здесь. Матвей почти подхватил меня, он очень обрадовался, увидев меня. Продолжая улыбаться во весь рот, он поздоровался.

– Привет, – произнес он так, как будто вчера ничего не произошло.

– Ты где был вчера? – проигнорировав его приветствие, зло спросила я.

– Тебя искал, мне сказали, ты домой ушла. Ну я тоже ушел. Дошел до дома, во дворе никого, к тебе постучаться ночью не решился. И ушел.

Я начала смеяться, сначала тихо, потом все громче. Мне казались такими нелепыми и глупыми его слова. Я всем нутром чувствовала, что меня обманывают.

– И куда ты пошел?

– Ну… – он замялся. – Домой…

– То есть, – начала заводиться я, – ты ничего не слышал и не видел, и просто решил свалить домой только потому, что не нашел меня?

– Ну… да… – таким же тупым тоном промямлил Матвей.

– А может, все же признаешься, где ты был?

– Я же сказал, тебя искал, – повторил парень.

– Ты идиот, ты мне так противен. Я такая дура, что вообще с тобой общалась, что общалась с этими мерзкими, отвратительными предательницами! – я выдернула из ушей наушники и нечаянно разорвала шнур. – Никогда, ты слышишь, – я ткнула указательным пальцем ему в грудь, – никогда больше не подходи ко мне!

Бросив порванные наушники на землю, я развернулась и быстрым шагом пошла домой. Глаза застилали слезы. Это был тот редкий случай, когда я плакала. Я вытирала слезы рукой, но они лились против моей воли. Подходя к подъезду, я поняла, что девочки все еще там. «Ну вот, еще этого не хватало», – подумала я и прибавила шаг.