– Спасибо.

Без нее я бы, наверное, до сих пор путалась в складках.

Мы сидим и легонько раскачиваемся в гамаке, когда она неожиданно берет мою руку в свои. Жест этот выглядит на удивление материнским, и возникает секундная глупая пауза, когда мне хочется разреветься. Я отвлекаюсь, мысленно следуя вдоль линий вокруг белых пятен на ее коже, этих крохотных островков отсутствия пигментации на руках. Есть они и выше. Я уже видела, как они выглядывают из-под рукавов. Когда я была маленькой, все ее тело представлялось мне картой, ее собственным миром.

– Нам стоит тренироваться почаще, – заявляет она.

Я ничего не отвечаю, поскольку никакими тренировками на свете не решить моих проблем.

– Да, кстати, Марианна, нет ничего зазорного в том, чтобы верить в волшебство.

– Даже если это всего лишь дурацкие сказки?

Грейс одаривает меня хулиганистой ухмылкой.

– Ничего подобного.

Когда она уходит и не остается ничего, кроме как сидеть и ждать, пока меня призовут, я вытаскиваю из сундука мертвую пичугу. Запах сразу же бьет мне в нос и горло. Трупик уже начал гнить, и та искра жизни, которая еще медлила, пока он хранил тепло, улетучилась. Теперь он меня ничему не научит. Проклятье! Я открываю иллюминатор, подставляя лицо морским брызгам, и роняю крохотное тельце в пасть океана. Вероятно, оно сгодится на закуску какой-нибудь голодной твари, так что птичья смерть не окажется совсем уж бессмысленной.

Я знаю, почему Грейс хочет, чтобы я больше упражнялась. Она думает о моем Посвящении. Окутанный таинственностью, этот ритуал для всех проходит по-разному. Однажды я спросила Грейс, чего ждать. Она помолчала, прежде чем ответить:

– Тебе нельзя спрашивать. А мне нельзя рассказывать. Ты либо справишься, либо нет. Так заведено.

Ее тревога за мое Посвящение никоим образом не придала мне уверенности. Она-то ничего не боится. А вот я лично не знаю, чего боюсь больше – самого Посвящения или того, что последует за ним. Сколько пройдет времени, прежде чем мне доверят мое первое задание? А потом что? Мне придется кого-нибудь убить? Я бы справилась. Я вполне в состоянии. В этом заслуга Грейс. Но стоит ли так легко относиться к жизни? Прерывать ее по капризу одного человека?

Одно дело избегать отцовских требований сейчас и совершенно другое – ослушаться его как капитана, отдающего приказы от имени короля.

Смотрю на порез на ладони. Возможно, отец прав. Наверное, я просто слишком слаба.

Мысли ускользают с этого предмета и возвращаются к неизбежному визиту принца. Именно эта точка на всем просторе океана представляется странным местом для встречи.

Мы находимся неподалеку от невидимой границы, разделяющей восточные и западные воды. Эту линию мы никогда не пересекаем – Западными островами не правит ни король, ни кто-либо еще, а поскольку война разрушила союз между Двенадцатью островами, Западные превратились в руины. Сегодня от них остались лишь истории, передаваемые из поколения в поколение шепотом, о беззаконии, жестоких кланах, злых существах в океанских пучинах. Говорят, последний из волшебников все еще обитает на Западе. Он ударился в еще более зловещее колдовство, нежели тогда, когда его собратья стояли за короля. Легендарные морские хищники продолжают вселять страх в сердца самых мужественных моряков, оставаясь при этом всего лишь мифом. Все вздохнут чуть более облегченно, когда мы отойдем от западных вод подальше.

Кроме меня.

Меня давно тянет к тому, что лежит за водоразделом. Будучи моложе, я с одинаковым восторгом слушала истории Грейс о Западе и Востоке. Таинственность, окружающая забытые Шесть островов, соблазняет меня с той же силой, с какой отталкивает остальных, и заставляет мечтать о путешествиях в неведомое. Подозреваю, что чувство это проистекает не столько от храбрости, сколько от моего желания сбежать. Но поскольку никто моих настроений не разделяет, я не могу не оценить расчетливость отца, который заманил принца Торина на встречу в эти неспокойные воды. Он пытается напугать принца. С ненавистью думаю о том, какую роль он уготовил при этом мне.