– Пизззууу! – со звонким свистом пронеслись с десяток пуль рядом с головой Дюка, и он, словно ошпаренный – вскочил обратно в кабину.

– По нам открыли огонь! – снова воскликнул он, но, Стахов был настолько напряжён, что даже не произнёс ни слова в ответ, продолжая напряжённо вести грузовик. – Парни, как вы там!!? – воззвал по внутренней связи Дюк (всех своих товарищей по горячей доле).

– Мы? – на секунду задумался отвечавший (смотря на не очень приятную, но, чёрт возьми, красивую картину), – Хм, ну… – сопоставил он. – если то, что я вижу (как пробивая обшивку, пули теряют свою энергию и затухают в массе топлива, можно назвать нормальным), то…, – пожал плечами. – вполне нормально, относительно конечно.

– Отлично, молодцы! – поддержал майор. – Мы с «золотым пока не знаем, что делать, но вы держитесь там!

Аааа!.. – слегка так «под охуев», недвусмысленно протянул капитан Железнов. – Круть… – искренне закивал он. – А ещё мы видим – как оно горит… Прикольно так, наша задняя часть «словно сверкающий дуршлаг»… – заворожённо вглядывался в сверкающее «звездное небо» капитан.

– Нам, ещё в моей учебке, боевой вертолётчик говорил, что смерть – она завораживающе красива, но, я не думал, что на столько… – нелепо болтаясь около переборки волнореза и взирая на заднюю стенку цистерны, прибывая в лёгком шоке, произносил лейтенант «лютый» (иногда сталкиваясь с капитаном Железновым).

Пули, пробивая обшивку цистерны, вонзались в топливную массу и, закручиваясь в собственных вихревых потоках, стремительно теряли свою силу и, по плавной траектории падали в низ (угрожающе потюкивая о серебристую поверхность дна цистерны). Задняя стенка, испещрённая пулями «словно поварской дуршлаг», сверкала сотнями пламенных светил. Картина была настолько не естественно завораживающе красива, что все «гидро-пассажиры» «сумасшедшего автобуса сатаны» – уже совсем и забыли о страхе. Но, вишенкой на торте, как всегда, стал холодный «словно лёд», безразличный и синтезированный голос лейтенанта:

– Пока мы едем, и цистерна охлаждается набегающими потоками воздуха и воды – детонации не будет.

– А ведь «мирон» верно говорит – парни! Горит не топливо – а «топливовоздушная» смесь, поэтому… – говорящего вдруг осенило. – Командир, я тебя прошу, «золотой» ты наш, – умоляющи произнёс капитан Железнов. – только не останавливайся.

Дюк, услышав это, даже не смог произнести не единого слова, и лишь посмотрел на «золотого». Нервы Стахова, были перетянуты «словно струны», а мозг – гудел «подобно перегруженному ядерному реактору». Дюк только хотел открыть рот, как вдруг – Стахов резко протараторил:

– Нам нужна река, мы так долго не продержимся. Да, именно так. – судорожно кивал он «словно разговаривая сам с собой». – Как только цистерна испражниться на половину – мы взлетим на воздух к ебеням собачьим! Ищи реку майор, чё пялишься на меня – бегом выполнять!!

– Ееесть… – ошарашено протянул он.

Только что и успел произнести Дюк, как вдруг, по обочине справа, из-за клуба дыма, полыхающий, но стремительно затухающий, вырвался чёрный джип и мелькнул вспышкой выстрелов. От близкого грохота, Беннет, инстинктивно отклонился влево и, пулемётная очередь, вспоров – распотрошила правую стойку лобового стекла, последнее, и вовсе покрылась густой паутиной трещин и пробоин.

– Ах ты – гнида!!! – взревел подполковник и пошёл на таран.

«– Бух!..»

Послышался глухой удар справа по корпусу и, не успевшего обогнать джипа – хорошенько тряхнуло, и бросило на обочину. Немцы, еле удержав управление, выскакивают на рядом идущую грунтовую дорогу и, борясь с «грязе-аквапланированием» с трудом, но всё же – снова вырываются на асфальтовую дорогу.