И вот сейчас, познакомившись с Гектором и его взрослыми спутниками, Клеант впервые встретил людей, которые не ждали от него определённого поведения и обращались к нему, словно знали его всю жизнь. Особенно понравился Клеанту Праксидам. Отчасти вызывало восхищение звание борца, отчасти – спокойное, мудрое отношение к миру, не лишённое юмора, но и не оторванное от реальности. Иметь такого учителя в школе было бы потрясающе. От такого отца Клеант тоже не отказался бы, но в Спарте понятие отца совершенно другое, нежели в остальных частях Эллады. За время странствий Клеант успел уловить разницу в отношениях между отцами и детьми родного государства и других стран. Глядя на Гектора с Проклом, он испытывал какое-то тоскливое одиночество, ведь собственного отца он видел крайне редко. Отцами в Спарте были для него все взрослые. Все – всё равно, что никто, внезапно осознал Клеант, глядя, как Гектор за ужином весело переговаривается с Проклом, припоминая их общие приключения и делясь мечтами. Отец и сын походили друг на друга – тёмные курчавые волосы, скрывающие уши, румяные щёки, широко расставленные ярко-голубые глаза, полные губы. Прокл носил усы и короткую бородку, правую щёку пересекал едва заметный шрам. Лицо Гектора отличалось невероятной подвижностью.

Именно этого – жизни с родителями – спартанцы не знали. Странно, но даже грядущие игры не вызывали у Клеанта столь сильных эмоций, как возможность сидеть рядом с такими разными людьми и слушать их беседу, видеть ободряющую улыбку Праксидама.

Разговоры окончились за полночь, и все разбрелись по палаткам в предвкушении завтрашнего дня. Клеант спал под открытым небом. Гектор предложил ему перебраться к ним в палатку, но спартанец отказался. Он собрал тростник и улёгся на сооружённую из него подстилку. Завтра он увидит Олимпийские игры!

Перед рассветом люди засобирались, чтобы успеть донести до богов чаяния, мечты и благодарности. Гектор с трудом продрал глаза и почти на ощупь вылез из палатки.

Ветер пробирал до костей, однако Гектор почти не ощущал холода. Впереди всех ждал трудный, но чудесный день, и предвкушение грядущих побед витало в воздухе. Начинаются Олимпийские игры!

Наскоро перекусив лепёшками, Гектор с отцом, Праксидамом и Клеантом, который казался на удивление хорошо выспавшимся, отправились к ограде Олимпийского святилища. Туда же стекались многочисленные людские ручейки.

Гектор подпрыгивал на месте, пытаясь что-либо разглядеть. Даже более высокий Клеант напрасно вытягивал шею. Вокруг стоял невообразимый гул голосов. Праксидам рукой указал, куда смотреть, и мальчики заметили огромную процессию, выделявшуюся на фоне толпы спокойствием и собранностью. Тьма постепенно рассеивалась, и стали видны пурпурные мантии двух агонофетов, распорядителей состязаний, и белые – жрецов. Жрецы держали на привязи животных, в том числе двух огромных быков, предназначенных в жертву Зевсу Олимпийскому. За жрецами выстроились именитые граждане разных городов в богатых одеждах, с дарами в руках, и спортсмены в накинутых плащах. Гектор хотел было задать несколько вопросов Праксидаму, но быстро понял, что это бесполезное занятие, и решил просто наблюдать. Вопросы подождут. К тому же старый эгинец вскоре покинул их компанию и каким-то образом сумел присоединиться к процессии. Прокл прокричал в ухо Гектору, что победители прошлых лет зачастую приглашались для участия в церемониях.

Тем временем процессия направилась к главному входу в Альтис. Гектор уже знал: сначала они зайдут в пританей, где принесут жертву богине домашнего очага Гестии, затем – Зевсу Олимпийскому, после чего по очереди обойдут алтари других богов.