Стало ярче и теплее,
И снега сошли ручьями,
Зимний холод унесли…
И тайга весенним шумом
Наполнялась, хорошела,
Расставалась, не жалея,
С хмурым сумраком лесным…
По тайге весна катилась
Нежной зелени клубами,
И колючками цеплялись
Барбарис и бересклет.
Нависали кедры кроной,
Пихты, лиственницы, ели
Дружно лапами махали,
Сосны медные качались
Под ветвями-парусами —
Шёл тайгою шум зелёный,
Вал за валом наплывая.
Пели птицы, славя солнце,
Колокольчиковый щебет
Затухал в дремучих дебрях.
По тропинкам скрытым звери
Выходили на охоту,
Норы, лежбища, берлоги
Осторожно покидая.
Звал весенний дух в дорогу,
Вёл инстинкт – обычай древний…
Поединок
…Усталый охотник домой возвращался,
К заветной шёл фанзе приметной тропой.
Тайгой обновленной Тун Ли восхищался —
Он в музыке леса купался душой.
Шуршали мохнатые пихты и ели —
Шумела тайга океанской волной,
И ветры, играя, вели Тун Ли к цели —
В родимую фанзу под старой сосной.
Тропинка змеилась, в распадок сбегала —
Туда, где прозрачный сребрился ручей.
Тайга открывалась, Тун Ли волновала
На всем протяженье и дней и ночей.
Ласкали зелёно-пологие склоны
И плоские блюдца открытых вершин
Увалов и кряжей маньчжурской короны,
Где каждая сопка – червонный алтын.
Законы Шухая – тайги повеленья —
Тун Ли исполнял, как молитву берёг.
Таёжный охотник был смелым в решеньях
В лесу – среди нор, среди гнёзд и берлог.
По тропам звериным Тун Ли шёл упорно,
Выслеживал зверя, читая следы,
Ступал осмотрительно тропкою горной
От всплеска зари и до яркой звезды.
Весеннюю свежесть всей грудью вдыхая,
Тун Ли по простору цветастому плыл:
Дышал с наслажденьем, душой отдыхая,
И принял лишь то, чем Шухай одарил.
Вот солнце затмилось – за сопкой пропало,
Сверкнуло жар-птицей над кромками гор.
И первые звёзды небес замигали.
Тун Ли покоряет таёжный простор…
Вечер
Мягко вечер приближался,
Темнота сгущалась в чащах,
И всплывали в небе звёзды,
Месяц лодочкою плыл.
Над тайгою первозданной,
Над широким чудным краем,
Вечер тихо опускался,
Тёплый воздух освежая
И неся ночной покой.
Робкий шелест, вслед – шуршанье,
Темнота гнездилась в ветках,
Птицы, звери и деревья —
Все готовились ко сну…
Тропа убегает, скалу огибая…
Вдруг в мягком сиянии вспыхнувших звёзд
Тун Ли видит Тигра. Тропу преграждая,
Тот встал, словно кряж, в исполинский свой рост.
Могучий лоб Тигра, широкий и плоский,
Иероглифом «Ван», как алмазной звездой,
Увенчан отчетливым титулом броским:
Ван – Царь! Повелитель тайги вековой!
А мощного Тигра затылок просторный
Иероглифом «Д» ярким светом горит —
Великий! Владыка долинный и горный!
Иероглиф, как факел, о том говорит.
Глядел на охотника Тигр, не мигая,
Смотрел и охотник на Тигра в упор:
Так вот ты какой, Повелитель Шухая —
Долин, и предгорий, и кряжистых гор!
Два взгляда скрестились,
как тропы в распадке,
Стоят в напряжении
Тигр и Тун Ли —
Огромный и скромный, —
готовые к схватке,
Безмолвно глаза поединок вели…
И словно на меч Тигр наткнулся,
ступая, —
Охотник в глазах его вырос до туч.
Впервые растерян Владыка Шухая:
Пронзил его свет – человеческий луч.
Решительность взгляда
и огненность духа —
Они подавили сознанье Царя,
И тот отступил,
рыкнул, словно белуха,
Глаза пламенели,
как два янтаря.
Тигр был поражён,
потрясён,
озадачен,
Охотника мысли —
что девственный лес;
Он понял
и принял их
нравом горячим —
Оскалив клыки,
Тигр с урчаньем исчез.