Грейси поставила перед его братом-профессором блюдо со злополучными кексами и с приторной улыбкой сказала:

– Пока еще можно, побалуй себя, так сказать, вкуси удовольствий от жизни.

Глаза Джеймса весело заблестели:

– Грейси, ты кого угодно уговоришь съесть что-нибудь, но только не меня.

Грейси прищелкнула языком:

– Ты прав, я не только завзятый кулинар, но и лоббист своей выпечки.

Лукаво усмехнувшись, Митч опять углубился в то, что высвечивалось на экране смартфона.

Шейн вновь посмотрел на часы: пять минут прошли. Неужели она считает, что он блефует? Ну что ж, в таком случае он ей покажет, что не шутит. Ему все это начинало нравиться. Хотя Шейн еще не знал, что ей скажет, когда они увидятся, но в себе он не сомневался. В подобных случаях он действовал, полагаясь на собственное чутье и самоуверенность – они никогда не подводили его.

Но едва он привстал со стула, как двери открылись, и вошла Сесили. Ее неожиданное появление в первый момент настолько расстроило его, что он с досады плюхнулся обратно на свое место.

Обидно, едва положение вещей приобрело интересный оборот, как все тут же закончилось.

На ней был наряд, какой можно было увидеть в журнале, рекламирующем одежду для жителей Хэмптона, фешенебельного пригорода Нью-Йорка. Сесили оделась согласно своим представлениям о небрежности и легкомыслии, в загородном стиле. Темно-желтого цвета – «под загар» – брюки и белая блузка закрывали ее всю, ровным счетом не открывая ничего, на ногах были легкие туфли с плоской подошвой. Подстриженные до плеч волосы были завязаны в аккуратный небольшой узел, который столь же аккуратно располагался на макушке. Солнцезащитные очки в черепаховой оправе тоже были совершенно не к месту.

Как и вся она целиком! Сесили явно не подходила к собравшейся здесь компании, даже державшийся немного скованно Джимми казался более своим, чем она.

Митч кивнул сестре:

– Ты все-таки приехала.

– Да, – ответила Сесили таким тоном, словно разговаривала с совершенно посторонним человеком.

– Мадди будет очень рада, – в тон ей отозвался Митч, всем своим видом показывая, что ему абсолютно все равно, приехала Сесили на свадьбу или нет.

Криво улыбнувшись ему, Сесили как можно любезнее проговорила:

– Она ясно дала мне понять, раз она меня приглашает, то у меня нет иного выбора, кроме как приехать.

Митч усмехнулся с довольным видом:

– Да, она такая. Маленькая, но силы и твердости ей не занимать.

– Что верно, то верно, – согласилась Сесили, но в ее голосе не было ни удивления, ни радости за Мадди.

Прислушиваясь к разговору между братом и сестрой, Шейн никак не мог понять этих Райли – что они за люди? Всегда такие вежливые, такие обходительные, и никаких родственных чувств, никакого тепла.

Это его озадачивало. Лично он готов был отдать жизнь за своих близких. Последние четырнадцать лет он посвятил только одному – их благополучию и счастью. Работал как проклятый только ради того, чтобы они ни в чем не нуждались. Даже если они раздражали его, все равно он не мог представить свою жизнь без них.

Ведь если у тебя нет ни семьи, ни близких, тогда у тебя ничего нет за душой, и непонятно ради чего ты живешь на свете.

Он задумчиво посмотрел на Сесили. Интересно, что она за человек?

– Как идут дела? – обращаясь к остальным, обронила Сесили, вежливо кивнув брату и присаживаясь на стул. – Джеймс, очень рада снова видеть вас.

– Я тоже, – ответил ей Джеймс. – Как доехали?

– Хорошо, спасибо.

Сесили положила руки на колени, одну поверх другой, и полуприкрыла глаза, стараясь не смотреть в его сторону. Курица.

Шейн, в отличие от Сесили, разглядывал ее смело, без всякого стеснения.