— Жаль, что я не люблю индейку с горчицей. Спокойной ночи.

Вижу, что на большом диване уже лежат две подушки и большой, явно очень теплый ворсистый плед. Не спрашивая больше ни о чем бугая, просто укутываюсь в тепло и отворачиваюсь к спинке дивана. Очень мягкой, кстати.

— Спокойной!

Свет гаснет мгновенно, и все это огромное пространство тут же погружается в темноту. Кругом так темно, что невозможно ничего различить. Впрочем, мне это и не надо. Мне главное…

— Ай! Ты что творишь? Морозов?!

Диван довольно широкий, он меня даже не касается, но я просто ощущаю его рядом с собой. В каких-то сантиметрах от меня! Это вообще как?

— Я этот диван оставил для себя, для тебя — большая хозяйская кровать. Но мне нравится твой выбор.

хозяйская кровать? Подскакиваю, как грешник на адской сковородке.

— Где? Где она?

— Зачем тебе? Спи уже здесь. Мне так даже удобнее.

Он и правда устраивается рядом, совершенно не думая о том, что здесь не один.

— Где моя кровать?! — чеканю каждое слово. Сна больше ни в одном глазу.

— Вик, расслабься уже. Тебе мало сегодня приключений? Приставать не буду, обещаю. Но, если тебе так хочется, кровать в дальнем углу, вон там.

Последние пару слов были лишними: в темноте все равно не видно, куда он рукой показал. Это не проблема, сама найду. Да и свет можно включить. Знать бы только, где этот пульт.

Помогать мне никто не собирается, что неудивительно. Он даже не шелохнулся, когда я в кромешной темноте пыталась выбраться с дивана.

— Ай! — Натыкаюсь на что-то твердое и лечу вниз. — Пусти немедленно!

Он смеется. Тихий довольный смех, который разрывает мне барабанные перепонки.

— Уверена? Головой долбанешься о ковер. Он мягкий, конечно, но не настолько, чтобы обошлось без последствий.

Вытягиваю руки вперед, касаюсь ими пола, теперь точно не упаду.

— Уверена, отпусти!

Пытаюсь сама вырваться, дергаюсь всем телом, но вместо пола оказываюсь рядом с Морозовым. Точнее, на нем.

— Так удобнее? Вик?

Его руки на моей пояснице, так жестко зафиксировали меня, что даже дернуться не могу. Вздохнуть полной грудью и то тяжело. Но так близко друг к другу, как сейчас, мы еще не были.

— Так неудобнее. — Когда я очень злюсь, могу говорить обманчиво спокойно. Вот прямо как сейчас. — Но мое колено может и тебе неудобства доставить. Хочешь?

Это какой-то обман зрения, невозможно в полнейшей темноте увидеть его глаза, но на какое-то мгновение мне показалось, что… нет, просто иллюзия!

— Я не люблю неудобства, — с этими словами отпускает меня, но ровно настолько, чтобы я смогла встать, наконец, на пол. А вот дальше… Я с ума когда-нибудь сойду из-за него!

— Саш! Ты чего?

— Да тихо уже! До тебя дотронуться, что ли, нельзя? Шипишь, как кошка разъяренная.

— Поставь меня на пол! Сейчас же!

— Ты пока до кровати дойдешь, всю квартиру разнесешь, а тут вазы стоят коллекционные…

— Так включи свет! Зачем меня на руках нести?!

Будь на его месте кто-то другой, неважно кто, я бы не возмущалась. Скорее всего, даже поблагодарила бы. Но не Морозова!

Он молчит, просто передвигается в темноте на удивление легко и быстро, ничего не задевая на своем пути. Я даже не сразу поняла, что мое путешествие у него на руках закончилось.

— Спи.

Я не вижу, как он уходит, скорее, слышу его движения. Потом в полной тишине раздается шуршание снимаемой одежды. Второй раз за эту безумную ночь.

7. Глава 7

Глава 7

Я никогда не скажу это Морозову. Что бы ни случилось. Но это самая лучшая кровать из всех, на которых я когда-либо спала. Даже в детстве такого не было. Помню, лет восемь назад родители купили в кредит диван. Очень удобный, после раскладушки чувствовала себя на нем принцессой без всяких бобовых культур. Хотя для папы я всегда была его маленькой принцессой...