Рука протянулась к ручке правой двери, повернула её и… тяжёлая агаровая плита бесшумно подалась, пуская гостью внутрь. Килайя вступила в полумрак спасительного дома и, привыкнув к темноте, увидела лестницу, ведущую вела наверх. Страх опять стал колотить девушку. Широких белых ступенек было очень много, и такая огромная лестница никак не могла поместиться в маленьком доме.

Килайя повернулась обратно к открытой двери. Восемь пар глаз в темноте продолжали смотреть на девушку, только дыхание незнакомцев стало не таким тяжёлым. Она быстро захлопнула дверь, и ноги сами понесли Килайю вверх по лестнице. Поднимаясь, она заметила, что стены были сделаны из тёмно-зелёного камня с малахитовыми прожилками. Ступенек было около ста, но чем выше девушка поднималась, тем легче ей было перемещаться наверх.

Лестница привела девушку в большой круглый зал с несколькими темными проходами и такими же малахитовыми стенами. Посреди зала был оборудован огромный очаг, в котором медленно горели дрова, а в потолке – большое круглое отверстие, через которое было видно, что в тёмном небе уже начали проступать звёзды.

Килайя захотела лучше рассмотреть эти звёзды, но треск в очаге привлёк её внимание. Опустив глаза, вместо горящих дров девушка увидела совершенно другую картину. Это была часть черепичной крыши её дома, которую охватывали языки пламени пожара. От температуры черепица взорвалась, и раскалённый осколок больно ударил в щёку Килайи, из-за чего девушка отскочила на несколько шагов. От кусочка в воздух поднималась вьющаяся струйка дыма.

Развернувшись к центру зала, Килайя увидела, что сцена в очаге изменилась. Образ пожара исчез – посреди площадки были подготовлены аккуратные штабеля дров с центральным деревянным столбом и цепями, как будто кого-то собирались сжечь на костре. Сквозь поленницу начал струиться мягкий дымок с приятным запахом, и послышался треск разгорающегося пламени. Несмотря на то, что сцена с пожаром закончилась целую минуту назад, щека все ещё сильно болела.

– Приложи нож к месту ожога.

Голос старика прозвучал прямо в голове Килайи…

Ави в очередной раз вырвало. В голове стоял плотный туман, и вопросы никак не могли достучаться до его сознания. Кто-то что-то спрашивал, но зачем всё это? Молодой человек тупо смотрел на остатки пищи, разметавшиеся по его груди и животу.

В детстве, когда Ави простужался, его тоже рвало, но жижа тогда была жёлто-коричневая, со сгустками. Килайя в те сложные моменты мягко поддерживала его грудь и голову, чтобы братишка не свалился из кроватки прямо в таз. Сестра была всего на два года старше, но всегда заменяла давно умершую маму.

Сейчас жижа была белая с чёрными блестящими крапинками. «Как красиво. Вот бы из этого сшить куртку или сумку…».

На шею Ави был надет клёпаный железный ошейник на короткой цепи, протянутой от полукольца, вбитого в стену очень низко, у самого пола. Так, что прикованному человеку невозможно было встать в полный рост – только сидеть на полу или лежать. Камера представляла собой каменный квадрат с высокими стенами без потолка. Но тёмное небо и красивые звёзды, заглядывающие сейчас в колодец, Ави абсолютно не интересовали. «А если из чёрных крапинок… сделать рукоятки для детских ножей? На ежегодной ярмарке к Килайе… целая очередь бы… выстроилась».

– Ты почему не разбавил порошок, как я велел? – тихий голос Норга был страшен.

– Господин… – дрожащие слова большого грузного человека, только что задававшего Ави громкие, чёткие вопросы, сейчас были еле-еле слышны. – Другие заключённые с первой слабой дозы становятся на всё согласны. Чтобы получить вторую… – Тюремщик опустил взгляд, чтобы не смотреть в холодные глаза Норга. – А этот… даже ничего не почувствовал. К вашему приезду пришлось увеличить… дозу.