С этими словами ИРЭК всунул мне в руки сложенные штанишки, сверху на которых были аккуратно разложены и любовно расправлены кружевные розовые трусики. У меня, что, даже такие есть? Ничего себе! Я честно сказать и не знала.

–О-о-оу! – простонал Тейтар, вперив ошалелый взгляд в эти самые трусики.

–Тей, ты чего? – осторожно поинтересовалась я, силясь понять, что вообще творится с другом.

Парень мне ничего не ответил. Он медленно перевёл взгляд с моего нижнего белья на меня собственно, ещё раз застонал, как солдат, получивший тяжёлую контузию, и снова глянул на кусочек розового кружева. Задержав взгляд на несчастном предмете моего нижнего белья, Тейтар закрыл лицо руками, сполз на пол, уткнулся лбом в согнутые колени и притих. Я уже была готова бросить распроклятую одежду на пол и рвануть приятелю на помощь, как аватар ловко взял меня под локоток и без усилий отконвоировал прямиком к тек-камере.

–Залезай, давай! С твоим дружком я сам разберусь, – чуть тряхнув меня за плечи для прояснения мозгов, приказал ИРЭК.

–Ему плохо, да? Он болен? – заглядывая тому в глаза, потребовала ответа.

–Да, ему плохо, – подтвердил одни мои опасения аватар и тут же опроверг другие, – и нет, он не болен. Всё, Элка, хорош трепаться! Лезь в камеру, а потом поговорим.

–Но…, – попыталась возразить я.

–Ариэлла, никаких «но»! – твёрдо заявил он и уже мягче добавил. – Я, правда, со всем разберусь. Когда ты вернёшься в кают-компанию, с твоим приятелем всё будет хорошо. Обещаю!

–Ловлю на слове, – серьёзно пообещала ему в ответ и, скинув футболку, направилась к камере.

Тек-камера лично мне очень напоминает обычную такую капсулу на подобии древних криогенных, которыми в первую волну колонизации были оснащены все корабли дальней разведки. Да и работа её, как мне кажется, впрямь схожа с криогенной камерой. Пациент, помещённый в тек-камеру на несколько часов погружается в глубокий сон, во время которого под действием волн определённой частоты в организме начинается процесс стремительной регенерации. Да-да, именно «стремительной». Так даже в учебниках написано. Словом, этот самый организм почти полностью обновляется.

Никаких неприятных ощущений или последствий тек-камера не имеет. Во всяком случае, так принято считать. Вот только я и впрямь дефектная какая-то – меня от этой гадости славно потряхивает и к тому же после сеанс в этом гробу мутит просто немилосердно. Лезть туда у меня, разумеется, не было особого желания, но и выбора тоже не было. Вдруг земляне чего-то намудрили, пока меня лечили. Не доверяю я им. Ох, не доверяю!

С кряхтением и стонами я забралась внутрь камеры, запустила с внутренней панели диагност и попыталась сосредоточиться на проблемах насущных. Мне необходимо многое обдумать и найти оптимальный вариант решения этих самых проблем. С какой бы начать?

Итак, самая проблемистая из моих проблем – это провести Ласточку к Земле при этом не быть замеченной военными и не запеленгованной маяками. Есть, конечно, кое-какие соображения на этот счёт, только для начала надо в гергианской сетке полазать, в идеале под дедушкиным паролем, если он его конечно не сменил. Хотя пароли деда я на раз взламываю, там, по чести говоря, и взламывать нечего, достаточно хорошо знать привычки гира Сидара Ирвила. Дедуля в качестве паролей любит использовать комбинации из инвентарных номеров спасательных капсул своего флагмана и названий фрегатов гергианской флотилии. Одно слово, полтора часа мучений и я взломаю его личный путь в сетке. Впрочем, отложим это на потом.

Сейчас лучше всего подумать, что можно рассказать Тейтару, а о чём лучше всего умолчать. Про угрозы Вернева лучше умолчать. Про его заманчивое предложение тоже. Про Землю лучше совсем не заикаться. Про перевозку оружия и оборудования тем более. Ха, а тогда о чём мне ему рассказывать-то?! Гуляла, упала, получила сотрясение, два дня провела в больнице и вот она я бодрая и здоровая – так что ли? Не поверит ведь.