– Привет… – сглотнув, поговорил Иман, но в ответ снова молчание. – Не хочешь говорить? Значит, узнала.

– Да... Что ты хотел? – немного резковато спросила Амина.

– Тебе нельзя звонить? – хмыкнул Иман, сорвав травинку и закусив её тонкий стебелёк зубами.

– Да. У тебя, похоже, совести нет, – вновь взялась за своё девушка. Старая пластинка…

– Совесть-то как раз есть, а вот покоя больше нет. И знаешь почему? – пытаясь снять напряжение, он сделал глубокий вдох и выдох.

– Не знаю и знать не хочу!

– Амина, какая же ты бестактная! – в сердцах бросил он, выпустив травинку изо рта и смяв её в кулаке. – И как только можно было в тебя… – Иман внезапно замолк, заставляя себя воздержаться от «комплиментов». – Значит так. Слушай и не перебивай. А лучше запиши!

– Чего? А ты не офонарел ли?

– Давай без хамства, прошу. Мне нужно увидеть тебя. После поцелуя в ангаре ты ведёшь себя совсем не по-взрослому. Избегаешь меня, юлишь, скрываешься… Ты не маленькая девочка, чтобы так поступать.

– Думаешь, я побегу к тебе по первому звонку? Размечтался! Такого нахала, как ты, я ещё не встречала! Руки распускаешь, заманиваешь в безлюдные места!..

– Ты с ума сошла? – едва не потерял дар речи Иман. – Ладно… Значит, по-хорошему не получится? Ну тогда получится иначе – разговора я всё равно добьюсь! Избегать меня всё время ты не сможешь. Вернее, не от меня, а от самой себя, милая. От себя, поняла?

Он хотел сказать ещё и то, что она тоже тянется к нему, но почему-то этого боится как огня, однако Амина не дала ему договорить, перебив:

– Ты напыщенный болван! Счастливо!..

Она тут же завершила вызов, а Иман выбросил измученную пальцами травинку и, сложив руки на колени, улыбнулся.

– До завтра, сладкая, – прошептал он сам себе и, убрав телефон обратно в карман, встал со скамьи.

9. Глава 8

Ранним утром Амина должна была прибыть в медпункт на запланированные учения, но стоило ей только надеть халат, как в процедурную ворвались двое, держа на простыне третьего, словно лежащего без сознания. Она быстро осмотрела пострадавшего и обратилась к молодым людям:

– Что произошло? У него же всё лицо в крови! А бинты откуда?!

Но вразумительного ответа не получила.
Ужаснувшись собственным мыслям, тому, что может скрываться за окровавленными бинтами, она вдруг услышала один из доводов:

– Это… это несчастный случай. Ожог…

Неизвестного мужчину, судя по всему, молодого, аккуратно переместили на кушетку. Амина со вздохом прикрыла глаза, собралась с мыслями, потом выпроводила всех из процедурной.

Наклонилась к пострадавшему, чтобы снять бинты и обработать антисептиком раны… в конце концов, первую помощь оказать. Тот глухо стонал, отчего её сердце невольно сжалось. Она погладила тыльную сторону его ладони и прошептала:

– Знаю, знаю, мой хороший, тебе сейчас больно, но ты сильный, я вижу, – потерпи немножечко. Как же ты так, а?..

Он продолжал глубоко дышать, что говорило о мучениях и боли, сжимал её руку, тихо стонал, но затем неожиданно затих.

Сглотнув от напряжения, Амина поддела пинцетом первый бинт и стала осторожно снимать его, как до неё вдруг дошло, что ткань пропитана отнюдь не кровью, а обыкновенным столовым кетчупом. Принюхавшись ещё раз, девушка отчётливо в этом убедилась и принялась уже смелее убирать бинты с лица «пострадавшего». Когда же часть из них лежала в контейнере для использованной ветоши, ей наконец открылась наглая улыбка Байсарова. Прищурившись, Амина с ненавистью посмотрела на «больного».

– А можно ещё раз услышать, как ты меня называла? Мой хороший, сильный… Поверить не могу, что ты такая ласковая и чуткая, – усмехнулся Иман.