– Я бы хотела извиниться за инцидент в доме Фелисити, – робко проговорила, когда тишина стала невыносимой.

Идеальная бровь приподнялась в таком иронично-надменном жесте. Он вопросительно уставился на меня.

– За какой инцидент?

Издевается ведь. Ладно, буду умнее и сделаю вид, что не заметила этого.

– За мою оголенность. Это все чистое стечение обстоятельств. Мне очень стыдно.

– Тебе нечему стыдиться, – я практически выдохнула от облегчения, когда он продолжил, – с такой фигурой.

Лучше бы я молчала! Щеки запылали с новой силой. Жар опустился к шее, захватывая все тело. Собер не отводил от меня очей. Он специально так поступал. Наслаждался моим смущением. Выпивал его как дорогостоящее выдержанное вино, со вкусом истинного ценителя.

– Спасибо, – сдержано ответила, потупив взгляд.

Такие провокационные замечания от отца Дерека приводили меня в растерянность. Он не должен смотреть на меня как на женщину, лишь как на невесту, названную дочь. Однако мужской интерес явно читался в темной глубине его глаз. От этого мой пульс ускорился. Я остро ощутила то, что нахожусь с ним наедине. Одна мысль страшнее другой приходила в голову, а воображение рисовало яркие картинки. Порочные. Греховные. О таких даже стыдно исповедоваться.

Откуда они взялись в моей голове? Почему вдруг я представила ЭТО! Щеки снова запылали, а Собер еще смотрел своим пристальным взглядом, словно читал, как открытую книгу. Поерзала на стуле. Напряжение витавшее вокруг нас давило на виски.

– Ты знаешь, что у животных хорошо развита эмпатия, так сказать зеркальные нейроны. По лицу человека они могут определить его намерения? – неожиданно спросил он.

– Что? – я настолько пыталась стереть образы собственной фантазии, что сначала не поняла, о чем Собер говорит.

– Почему вы заговорили об этом? – нахмурила лоб.

– У тебя очень выразительные мимика.

Намек в словах мужчины меня напугал. Он ведь не мог догадаться о нахлынувших в мою голову мыслях, потому что это просто бурное воображение, которое стремиться сразу нарисовать все, о чем я думаю.

– Но вы же не животное, – привела логический, как я считала, довод.

Собер хмыкнул.

– Можешь мне не выкать. Мы же практически семья.

Последние слова прозвучали с откровенной насмешкой, что резануло по сердцу. Я должна уже привыкнуть, что меня не желают принимать в лоно семьи, но все еще задавалась вопросом почему Собер был так настроен против моей кандидатуры в невестки? Чем я ему не угодила?

– Наоборот, это знак уважения. Вы же отец моего мужа.

Его лицо на миг исказилось недовольной гримасой, но он быстро вернул себя равнодушное выражение.

– Прежде всего я – глава! Запомни, Элизабет, если собираешься жить среди нас.

Его низкий голос звучал угрожающе. Сглотнула.

– Я собираюсь быть там, где мой муж, – упрямо заявила в ответ.

Глаза Собера опасно засверкали, но он промолчал. Я же, довольная собой, сжала вилку и принялась за ужин. Правда, каждый кусочек давался мне с трудом, но я гордилась тем, что пыталась дать отпор. Обожаю оставлять за собой последнее слово, хотя в случае с этим мужчиной, понимала, что мне это просто позволили. Он сдержал рвущиеся с языка слова.

Отрезав огромный кусочек своего стейка с кровью, Собер яростно впился в него зубами. Даже в том, как он ел, было что-то хищное, угрожающее. Боялась я его? Однозначно! Но в то же время не могла не восхищаться. То чувство, когда дикий зверь и пугает вас и одновременно привлекает. Этот невероятный магнетизм.

– Ешь, Элизабет! – приказал он, давая понять, что меня поймали за рассматриванием.

Он опять хочет вогнать меня в краску? Вздернула подбородок, упрямо не отводя глаз.