Наскоро попрощавшись, мы с Владой выскочили из дома. Она первой, чтобы осмотреться, я следом. Быстро проскочили огородами, пересекли центральную дорогу и скрылись в лесу, по которому мне и предстояло выбраться из поселения.
Лес наш славился непроходимой дремучестью и крутыми оврагами с каменистыми склонами. Ровных полянок и уютных тропок тут не водилось, зато поваленных деревьев и вонючих хоть и неглубоких болотных низин было в избытке. Понятно, что любителей гулять тут не густо, даже патруль не сильно углублялся в чащу, доверяя охрану границ природе.
Но нам с Владой это только на руку. Каждую, даже самую незаметную тропку, мы знали чуть не с рождения. Восемнадцать лет, считай, ходили с бабушкой за травами и лесными дарами. И кормились и лечились с них, природных духов почитали, лесные законы уважали.
Поэтому и бежать в самую глушь мы не боялись, наоборот, чем дальше заходили, тем спокойнее становились.

- Как думаешь, Влада, выгорит у нас бабушкина задумка? - Я присела на ствол упавшего в прошлом году гиганта и с облегчением вытянула ноги для короткого отдыха.

Мы почти дошли до нужного места - далеко впереди, между деревьями уже виднелся просвет. Я знала, что сразу за лесом начинается поле, а за ним - дорога. Там я надеялась поймать попутку и добраться до города. Это был бы идеальный вариант, а не то придется мне ночевать в поле под кустом.

- Выгорит, если ты перестаешь вести себя как девчонка. - Закатила глаза сестра и показала на букетик лесных цветов, которые я по привычке набрала и теперь собиралась сплести из них венок.

- Ой…

****

Цветы пришлось оставить здесь же, на привале, и, уходя, я оглянулась и мысленно попрощалась со скромным букетиком , как с символом прошлой, безвозвратно ушедшей жизни.
Вскоре настало время прощаться и с сестрой.
Интересное дело, - за последние дни мы с Владкой почти сдружились. Скорее всего, ее крутой нрав смягчился из-за моего отъезда, но мне было все равно. Я просто наслаждалась коротким периодом нормальных отношений. Для омеги, чья жизнь состоит из насмешек и унижений, это настоящий подарок.
На опушке Влада передала мне вторую сумку, тоже наплечную, скованно улыбнулась и неловко обняла на прощание.

- Бывай, Званка. Пусть у тебя все получится.

- Зван. Меня зовут Зван.

Теперь Влада улыбнулась по-настоящему - широко, от души.

- Пока, Зван.

Сестра ушла, а я поправила сумки и пошагала через заросшее диким клевером и душистым горошком поле.
Сумки оттягивали плечо и били по бедру, отчего моя походка больше походила на подпрыгивания. Идти было неудобно, но, поразмыслив, я пришла к выводу, что так даже лучше. Если кого встречу, пусть думают, что я увечный паренек, такое, кстати, часто бывает с парнями омегами, слабыми здоровьем. Хилого да убогого может и пожалеют, хоть обзовут, но не ударят.
Поле закончилось небольшим оврагом и дорожной насыпью. Пришлось попотеть, чтобы взобраться на нее, зато после появилась возможность отдохнуть - я с облегчением скинула сумки на обочину и плюхнулась сверху на ту, в которой была одежда и запасы сухой травы.
Ждать пришлось долго - этой дорогой, по словам бабушки, пользовались в основном фермеры, на них я и надеялась. Люди, возящие в машинах удобрения и скотину, могут подбросить до города и презренную омегу.
Так и получилось. Сначала мимо промчалась легковая машина с бетами, от которых мне перепали только брезгливые взгляды и клубы пыли пополам с гарью - вредный водитель специально прибавил газу, проезжая мимо меня.
Позже проехала ещё одна машина, и ещё одна, и люди в них вели себя так же, как первые.