Я очнулась, поняла, наконец, что он имеет в виду и сказала:

– Да, конечно, поедем.

Но он не двинулся с места.

– Игорь? – тихо спросила я.

– М?

– Может, отпустишь меня, иначе спать придётся всё-таки здесь, – с лёгкой улыбкой сказала я.

Он простоял, не шелохнувшись, ещё секунд пять. Потом нехотя и очень медленно начал ослаблять свой захват. Скользнул своими руками по моим до кончиков пальцев. Почти так же, как сегодня в офисе. Я заметила тогда этот его жест и поняла, зачем он это сделал. Ну, по крайней мере, мне хотелось думать, что поняла. В этот раз он сделал это медленнее и гораздо ощутимее и опять запустил толпу мурашек по всему телу. Конечно, он заметил это, нет никаких сомнений. Но также ничего не сказал. Немного отстранился, и мне сразу стало неуютно и холодно.

– Идём, – слегка севшим голосом сказал он мне.

Игорь.

Вчера я немного сорвался, если это можно так назвать. Не удержался, когда прижал её к себе. Она такая нежная и хрупкая, что мне хочется укрыть её от всего. Этот её манящий запах может крышу снести. Она не сопротивлялась. Притаилась как мышка, а потом вовсе положила голову мне на плечо. Расслабилась. А я стоял и кайфовал как идиот, как наркоман, вдыхая её запах.

Пытаюсь переключиться на рабочие вопросы. День пролетает за работой и размышлениями. Сегодня едем в тир. Что ж, посмотрим, как у тебя со стрельбой дела обстоят, деточка. Потому что с самообороной всё не очень хорошо. Для себя решаю, что возьмусь за её обучение сам. И не для того, чтобы зажимать её и получать очередную дозу, а для неё, для её же безопасности. Хотя может и чуточку для себя тоже. Ну совсем чуточку.

Мы приезжаем в тир, получаем оружие и я, и она. Она нервничает, я это чувствую. Ну, может, она оружия боится, кто ж знает. Оружие-то здесь вполне боевое, да и тир в принципе приличный.

Я целюсь по своей мишени, Ника по своей. Делаю десять выстрелов. Десять попаданий. В голове всплывают слова генерала: «Ну стреляешь ты, Игорь, не очень метко». Они засели у меня где-то глубоко в голове. После увольнения я ещё долго ходил в тир и «учился» стрелять. И каждый раз убеждался в том, что стрелять я умею прекрасно. Из любого оружия. Не знаю, что произошло со мной в тот злополучный день, но тогда я промазал. И это было фатально. Стреляю ещё и ещё. Перезаряжаю. Расстреливаю всю обойму. Ни одного промаха. Опускаю оружие.

Смотрю на мишень Ники. Ни одного попадания. Вообще. Подхожу поближе, но стою сзади и наблюдаю. Я знаю, что малоопытному стрелку сложно понять свои ошибки. От срыва курка до вылета пули проходит очень мало времени. А вот если наблюдать со стороны, то хорошо видно, как у непопадающих в мишень оружие совершает значительные скачки перед самим выстрелом, в большинстве случаев вниз. Также, когда ожидаешь выстрел, непроизвольно происходит моргание глаза, и тогда свои ошибки увидеть практически невозможно.

– У тебя руки трясутся, – говорю ей спокойно.

– Да, знаю, – отвечает она также спокойно.

– Всегда так?

– Нет, обычно я попадаю в «яблочко» примерно с половины выстрелов, – она говорит и почему-то нервничает.

– Давай вместе, – беру её оружие, перезаряжаю. Становлюсь позади неё достаточно близко, отдаю ей оружие, –  встань левым боком к цели, поставь ноги чуть шире плеч, направь оружие на мишень, левой рукой обхвати правую руку с оружием, большой палец левой руки нужно упереть в рамку в районе спусковой скобы, большой палец правой руки положи сверху на основание большого пальца левой руки, закрепи правую кисть с оружием, указательный палец наложи на спусковой крючок серединой ногтевой фаланги, правую руку слегка согни в локте, ноги чуть согни в коленях, тело нужно слегка подать вперёд, представь, что ты как будто ложишься на оружие, проверь положение мушки в прорези, – командую я, попутно выставляя её в нужную позицию. – Прицелься и стреляй на задержке дыхания, – продолжаю я.