Для меня все сказанное – не более чем абстрактные метафоры. Какие-то загадки, которые наводят туман на открытый пейзаж.

– Это… хорошо… – решилась я. – Как учеба?

– У меня все хорошо с математикой, так что проблем нет.

Хм… интересно, а знает ли он что-нибудь о коде?

– Слушай, а ты можешь помочь мне с…

– Ах, да, – спешился он, неприятно скрипнув партой, – скоро звонок. Надо идти.

Я хотела договорить вслед, но, во-первых, это выглядит глупо глазами одноклассников, находившихся рядом, а во-вторых, его след уже простыл.

В руке осталась пресловутая бумажка с надписями. Ни к селу, ни к городу. Зачем? Я и про нее и про появление Ильи.

Что-то вдруг вспомнилось. В восьмом классе у нас образовалось окно, потому что учитель заболел и мы сидели в кабинете, стараясь не издавать громких звуков. Полина гадала всем девчонкам на картах про ближайшее и далекое будущее. Это вызывало небывалый интерес, даже я смотрела на все это с восторгом. Правда, я до сих пор не понимаю, как это все работает.

Всякое выпадало другим, но мне… Туз жезлов. Возникшая из ниоткуда рука, словно спасение Всевышней, держит палку, на которой и растут и опадают листья.

– Это хороший знак, – улыбнулась она, – тебя ждут перемены и начинания.

Как же это вышло?

Когда я оторвала взгляд от листка и посмотрела на доску, передо мной появился уже более отчетливый силуэт. Словно мутное пятно в глазу. Опять же не надолго, но теперь я смогла понять, что он был высокой девушкой. Темная, как тень. Стоило моргнуть, и она тут же испарилась.

***

– Руку все-таки прямее держи, – сказала Саша, – видишь, у тебя стрела не прямо попала, а будто боковиной. И не выгибай ты так грудь! Это же неудобно! Вжмись в себя чуть-чуть, во имя здравого рассудка!

Я решила, что мне нужна перемена в жизни. Вот мы и договорились. Теперь каждый четверг я приходила к ней на занятия.

Я стреляла, стреляла. А руки все дрожали.

Слева от меня тренировались другие. Чувствовала неловкость перед ними. Тормозила процесс запуска и возвращения стрел.

Когда в ход шла обида на себя, все как назло падало из рук.

– Не торопись. Надо будет, они подождут.

Кажется, сосед поблизости услышал это и еле заметно посмотрел на нас без всякого удовлетворения. Я смутилась, а Саша осталась невозмутимой. Не умею я все-таки отключать чувства.

Под конец только получилось что-то похожее на ее мастерство. Это ободрило меня настолько, что я решилась на вопрос: – Слушай, а о каком Игоре шла речь?

– Когда?

– Ну, тогда, неделю назад. Когда мы впервые встретились, и я тебя про меч спросила. – А сама о своих видениях подумала. Темнота, свет. Помню, что у меня что-то в руках было… не оружие ли?

– А, Самохин. В серой шапке такой ходит, высокий, без эмоций. Он в моем классе учится. Если ты всерьез интересуешься, могу спросить его. Может, он…

– О, я… была бы признательна.

Она улыбнулась. Обычно она ходила угрюмая, но сейчас выглядела просто, как обычная девочка. Та, в своем классе, вроде тоже слывет изгоем, поэтому мне было приятно находиться в ее компании. Она не смеялась надо мной и не гнала прочь. Ошибалась я в стрельбе часто, но объясняла промахи спокойно и понятным языком.

– И знаешь, – продолжила я, – я… очень благодарна тебе.

Та от неожиданности, будто испуганно, посмотрела мне в глаза: – За что?

– Ну,… что не стала отказывать мне в помощи.

– Хм… ну, я бы не назвала это помощью. – Хотя сама заметно смутилась. Переминалась с ноги на ногу, чесала шею. – Ну, просто… просто долг обязывает. Да и не буду же я пальцы гнуть, если просят вежливо.

– А что за долг? – Та сделала такие уставшие глаза, что меня даже в жар бросило. – П-прости, я… я не хотела тебя вопросами докучать, просто…