Лужа, как живое, некстати разбуженное существо, откликнулась на крик таким оглушительным хором, что Клементине пришлось отступить, зажав уши.

Парацельс еле догнал спутницу.

– Зря, бежишь, дорогая магиня! Не гнушайся общением с миром древнейших тварей. К ним стоит присмотреться получше. Человеку есть чему поучиться даже у самых ничтожных.

– Но лягушки…

– Лягушки – феномен сексуальной революции в мире природы. Не случайно перуанцы их кровью лечат половое бессилие. Но самое удивительное то, что квакушки во время секса меняют пол.

– Как такое возможно?

– Это у них что-то вроде ролевых игр.

– Человеку подобная сверхскоростная трансмутация даже не снится!

– К земноводным эротоманам всегда было приковано внимание магов. Вот как, например, в деревнях изготавливается любовный амулет. Отлавливаются две особи, помещаются в дырявый глиняный кувшин и в момент совокупления, который длится у лягушек часами, эту парочку зарывают в муравейник.

– Я слышала про этот способ. Над ним смеются студенты.

– Смеются? Потому что пробовали, а не получилось. В каждой магии есть свои хитрости. И соблюдать их нужно обязательно. Например, в случае с любовными лягушками.

– Я слушаю, учитель.

– Что происходит в запертом воинственном лягушачьем вавилоне, догадаться легко, но подглядывать нельзя. Вот что главное! Нужно, сломя голову, бежать прочь, так как в сферу страдания земноводных лучше не попадать.

– Я знаю, что лягушки выделяют кожей яд, который может повредить разум.

– Они ароматами предупреждают о смертельной опасности и при истязании испускают мощные ферменты, которые ломают пружины атакующего организма. Лишь через сутки, а лучше после грозы, несчастные кости можно извлечь. На дне кувшина отыщутся два спаянных совокуплением малых тазика и хрящевидный крючочек пениса.

– Ностальгические чувства по замученной парочке могут перевернуть душу.

– Даже в минуту душераздирающей трагедии самец не бросит даму, скончается в судорогах мук. Добыть такой талисман трудновато, но, нанизанные на веревочку и повешенные на шею импотента тазики жертв, в момент наступающего посрамления живо напомнят картину упорного соития во время неистовой атаки насекомых в облаке муравьиной кислоты. А воображение в таких случаях – лучший допинг.

– Какие звезды! – воскликнула Клементина. – Хочется поэзии, вагантов! Ты помнишь, Теофраст, университетские сборища? Я напилась на спор, а потом поучала желторотых первокурсников цитатами из Гонголлина и Диофанта.

– Да, дорогая, помню твой позор. Туго пришлось девичьим ребрам и бедрышкам в руках невоздержанных студентов. Они лапали тебя, облизывали с ног до головы и ржали, передавая друг другу твой труп. Лишь мое появление отрезвило юных кобелей. Но лучше бы нам продолжить недавний спор.

– Какой спор?

– Начатый до крушения нашей повозки.

– А, это когда я положила ладонь на твое колено, и ты сказал, что трехдневную лихорадку лучше всего лечить настойкой из чеснока, сурепицы и собачьей петрушки?

– Нет-нет. Я говорил, что из чеснока, сурепицы, собачьей петрушки, толченого жемчуга и гвоздики горгоны.

– Так я снова повторю: седьмым ингредиентом должна стать желчь трясогузки, растертая с манжеткой. А также ничуть не повредят девяносто девять капель змеедера с сонной травой.

– Ты уверена, прилежная ученица?

– Конечно, и объясню почему. Эти компоненты включены в рецепт четырехдневной лихорадки, которая включает трехдневную, а значит, должны повторяться, ибо ценно.

– Нет, дорогая, мир трав и снадобий разнообразен. В нем хватит места каждому целебному средству. И надо знать, что хворь может не устрашиться проверенного средства, стало быть, встречай ее во всеоружии, ошеломив, бей наповал. Вот почему каталог целебных трав и ядов так подробен и богат. —