Еще одна граната угодила в щит. На этот раз Кира почти ничего не почувствовала.

Несколько щупалец чужи наткнулись на что-то длинное, гладкое и теплое (не просто теплое – горячее, раскаленное, коснись она этого предмета голой рукой, он бы прожег дыру в кожи и плоти): это была лазерная турель. И ее Кира тоже добавила к выстраиваемой баррикаде, сунула в щель между двумя скамьями.

– Еще дроны! – предупредил Вишал.

Он еще не договорил, а Кира уже создала паутину из распорок и стержней из металла и из волокон «скинсьюта» между щитом, потолком и дальними стенами. Она слышала, как там и сям дроны сталкиваются с сотворенным ею барьером, – их пропеллеры начинали гудеть с натугой.

Кира вздрогнула: гранаты пробили дыру в только что сплетенной паутине.

– Господи! – вскрикнул Фалькони.

Дроны устремились к открывшейся щели. Один успел нырнуть внутрь, но Итари, ловко взмахнув щупальцем, сбило его. Прежде чем остальные дроны последовали за ним, прежде чем они заняли позицию, с которой могли бы подстрелить кого-нибудь из ее спутников, Кира щупальцами выхватила их всех из воздуха, словно лягушка, проворно ловящая языком мух, – и раздавила.

Всех до одного.

Она чувствовала, как «скинсьют» растет, подкрепляясь металлом, углеродом и всем, что ему требовалось. Он поглощал материалы станции. Ее руки выглядели теперь толще, ноги тоже, и тело наполнялось ощущением силы – ей казалось, она могла бы пробить туннель в скальных породах.

Выстрелы стихли. Морпехи прекратили огонь и побежали вспять, их тяжелые ботинки часто стучали по палубе холла.

Кира зарычала им вслед. Значит, поняли, что сражаться с ней бесполезно. Хорошо! А теперь, если ей удастся благополучно доставить всех на «Рогатку»…

Она услышала – не увидела, – как захлопнулась гермодверь перед ними. Потом другая, за ней еще и еще – по всему холлу.

– Черт! – пробурчала Нильсен. – Они нас заперли.

– Держитесь рядом! – скомандовала Кира.

Она неуклонно продвигалась вперед, пока не уперлась щитом в гермодверь.

Дверь была слишком велика и тяжела, ее быстро не прорежешь, но рама вокруг двери оказалась более хлипкой. Несколько мгновений работы Кроткого Клинка – и дверь накренилась вперед и с оглушительным грохотом рухнула на пол.

В десяти метрах далее по коридору очередная бронированная дверь преградила им путь. Кира повторила тот же прием, и вторая дверь сдалась, как и первая. Затем третья… четвертая…

По-видимому, все двери у них на пути были заперты. Это не могло их остановить, но замедлить замедлило.

– Военные хотят выиграть время, – сказал Фалькони.

Кира хмыкнула в ответ:

– Наверняка готовятся встретить нас с музыкой у терминала.

Вдоль стен послышалось громкое шипение. По затылку и шее побежали мурашки тревоги. Это воздух выкачивают или, наоборот, что-то закачивают сюда?

– Газ! – крикнул Фалькони, подтягивая воротник рубашки, чтобы защитить рот и нос.

Остальные последовали его примеру. Одежда приникала к лицам, образуя плотный фильтр. Энтрописты сделали какой-то таинственный жест, и татуировки растеклись по их лицам, превратившись в тонкую защитную мембрану.

«Потрясающе, – подумала Кира. – Нанотехнологии высшего уровня».

Как только добрались до последнего отрезка холла – уже перед терминалом, – на ее импровизированный щит обрушился шквальный огонь из карабинов, бластеров, электромагнитных ружей. Гремели гранаты. Взрывные волны отдавались в позвоночнике, но Кира распрямила плечи и решительно продвигалась вперед. Они одолели примерно полпути, и тогда Фалькони похлопал ее по плечу и сказал:

– Правее! Держи правее!

Он указал на вход в терминал.