– Теперь видите, что я ничего не выдумал?

– Я и так тебе верил, – серьезно сказал доктор.

– Ага, видел, как вы глянули на меня с первой, когда ничего не обнаружили. Теперь-то, конечно, верите. – Мальчик гордо поднял голову.

– Но, положим, это не говорит о том, что был труп. Может быть, девушка просто лежала, а потом поднялась и ушла, – заметил доктор.

– Нет, вы точно без понятия, – ухмыльнулся мальчик. – Во-первых, что девке ночью на конюшне делать, а во-вторых, не оставила бы она свои бусики тут, подобрала бы все до последней бусины. Такое-то сокровище оставлять, – со знанием дела продолжил он.

– Ну, с первым доводом можно и поспорить, а вдруг свидание у нее тут было. А второй звучит более правдоподобно, – согласился Рихтер.

– Может, и свидание, значит, полюбовничек и придушил, а потом испугался и деру дал.

– Ну да, а она поднялась и пошла домой.

– Ну, может, и не до конца придушил, а слегка, а она очухалась и пошла себе восвояси.

– Это и в самом деле более логично, – не смог не согласиться доктор.

– То-то, – гордо произнес сорванец, – мы хоть и не ученые, а жизнь понимаем. Точно, любовь тут замешана, к гадалке не ходи.

– Экий ты смышленый парень! Все, хватит, пошли. Больше тут делать нечего, и, пожалуйста, никому ничего не говори, – попросил доктор.

Роберта очень расстроили последние слова. Он уже представлял, как утром в красках рассказывает всем и каждому о случившемся, как внемлют его словам, а Ульянка – та вообще, дала бы себя поцеловать, может, даже в губы. А как иначе, он ведь герой! А тут на тебе! Молчи, молчи… Вот всегда так. Все себе припишут. Как пить дать.

Доктор прекрасно понял его настроение.

– Пока не говори. Это может спугнуть преступника. Я утром переговорю со Всеволодом Иннокентиевичем. Вот когда все выяснится, ты обязательно всем все расскажешь. И мы о тебе расскажем. Может даже грамоту тебе выпишут.

При упоминании местного полицейского, который наводил ужас на всю местную шушеру, Роберт серьезно задумался.

– Я только вот о чем подумал: как ты объяснишь, что делал на конюшне в такое время?

Да, об этом Роберт как-то забыл, а жаль. Что ж, придется помалкивать, а то мало ли чего, не дай бог!

– Я решил сначала прийти к вам. У меня неотложное дело, – начал разговор доктор Рихтер.

Барон Мантенфельд был явно не в духе, но не мог не принять Рихтера, который был не только его врачом, но и другом.

– Рихтер, эти лекарства, что ты мне прописал, – мне кажется, что от них никакого прока. Сначала вроде бы помогали, а потом нет. Может, я к ним привык? – барон сделал вид, что не слышал слова доктора.

– Я заменю лекарства и осмотрю вас. Все так же беспокоит?

– Не то слово, друг мой. Сегодня вообще глаз не сомкнул.

Барон Томас Мантенфельд, действительно, выглядел не лучшим образом. Он попытался встать, потом передумал и опустился в кресло. На лбу выступила испарина, и он вытер ее рукавом халата. Мантенфельду было немногим за шестьдесят, и он всегда выглядел моложе своего возраста, но болезнь желудка, начавшаяся пару лет назад, изводила его, и барон просто таял на глазах. Барон был высокий, статный с правильными чертами лица. На его голове волос уже не было давно, но в молодости у него явно была пышная шевелюра, а сам он был весьма привлекательным мужчиной. С возрастом, конечно, стал грузным, появился жирок. Несколько лет назад барон упал с лошади и сломал ногу, причем, перелом был в двух местах. Перелом неправильно сросся, оттого Томас стал прихрамывать, а со временем вынужден был обзавестись тростью, чтобы чувствовать себя более уверенно. Подниматься по лестнице ему становилось все труднее, и он перенес спальню и кабинет на первый этаж. На второй поднимался только при большой необходимости и мог неделями этого не делать, поэтому на втором этаже хозяйничали два его сына.