– Почему вы меня, мелкую сошку, об этом спрашиваете, господин полковник? – вздохнул Бадалов. – Вы сами знаете всё про этого человека. Не только мне, всем в организации известно, что вы не раз пытались привлечь его в организацию, но…

– Не его, а скорее его деньги, – хмыкнул Быстрицкий. – С ним занимался не я, а другие люди, хотя…

– Тс-с-с, вот он, – приложил к губам указательный палец Бадалов, и в это время в ресторан вошёл дон Антонио де Беррио.

С папиросой в зубах, в распахнутой рубашке, он шёл по пустому залу, задевая столики и не обращая внимания на замерших при его появлении уборщиц. Это был неопрятный мужчина среднего роста с лысой, как колено, головой и торчащими на уровне ушей короткими седеющими волосами. За ним шла стройная мулатка с пышными чёрными волосами, явно страдающая от скуки.

– Эй, официант, тащи мне борщ, да сметаны побольше! – закричал дон Антонио, присаживаясь за стол и пожимая ожидавшим его мужчинам руки. – Ещё водки холодной тащи и чего-нибудь для моей чернозадой пираньи!

Ещё он не закончил фразы, как у столика вырос официант с блокнотом в руках.

– Всё как всегда, господин Антонио? – вежливо поинтересовался он.

– Ты чего, меня не слышал? – сняв очки, рявкнул на него де Беррио.

– Простите, ваш заказ уже готовят, – пролепетал официант, бледнея. – Я хотел уточнить, что будут заказывать ваши гости.

– Чего? Да они русские и жрут всё то, что и я! – развязно загоготал дон Антонио. – Тащи им всё, что и мне! Да… И водки побольше, чтобы не скучно сидеть было.

Он раздавил окурок в пепельнице и тут же закурил другую папиросу.

– Ну? – посмотрел он на Бадалова поверх свисающих на переносицу очков. – Какого чёрта ты вытащил меня в такую рань из постели?

– Не взыщи, господин де Беррио, но только взаимовыгодное большое предложение заставило меня потревожить вас, – извиняющимся голосом ответил Корней Миронович.

– Если явился деньги клянчить на вашу чёртову борьбу с СССР, не дам! – сказал, как отрезал, дон Антонио. – И чего вам неймётся, чёрт подери? Вам ведь дали по яйцам, мало? И Деникину, и Колчаку, и Юденичу, и Врангелю дали, когда к красным передом стояли! И под зад всем пенделей навтыкали, когда из России выпроваживали? А ведь у всех армии были, и не малые…

– А вы, господин де Беррио, разве сами не претерпели унижений в захваченной большевиками России? – задал каверзный вопрос Владимир Александрович, которого покоробили хамские фразы дона Антонио. – Рядом женщина, а вы позволяете себе…

– Чего хочу, то и позволяю, – грубо оборвал его де Беррио. – Эта чёрная кукла только в постели хороша и не знает ни одного языка, кроме испанского, и на том говорит чёрте как! – Он нахмурил лоб. – Впрочем, а вы чего тут со своим уставом в мой «монастырь» припёрлись? В этом ресторане хозяин я, а вы мои гости! И если вам что-то не нравится, выметайтесь к чёртовой матери!

Быстрицкий покраснел, но промолчал, а Бадалов…

– Прошу простить господина полковника, дон Антонио, – сказал он, бледнея. – Он…

– А ты чего за него прощения просишь? – гаркнул на него дон Беррио. – У него что, языка нет? Припёрлись тут в костюмчиках и при галстучках, думали произвести на меня устрашающее впечатление?

Корней Миронович замолчал, а Быстрицкий… На его неподвижном лице бегали только глаза. Он слегка подался вперёд, сжал кулаки и подобрался. Весь его вид выражал настороженность. Локтем он ткнул Бадалова в бок.

– Пожалуй, вы правы, господин де Беррио, – сказал он ледяным тоном. – Простите, мы расслабились, услышав вашу русскую речь, и приняли вас за соотечественника.

– Короче, чего вам от меня надо, «землячки»? – поостыв, поинтересовался дон Антонио, закуривая очередную папиросу. – Как я понял, вас интересует мой бизнес с Россией?