– Странное – не то слово, – поддержал Игнатьич и протянул Вадику руку. Вадик молча протянул в ответ свою. Задержавшись у двери, участковый обернулся и прибавил:

– На столе лежал русско-корейский словарь.

Вадик встал с кресла и, засунув руки в карманы, не спеша прошествовал к окну. «Словарь, русско-корейский…» – протянул он, жмурясь от июньского солнца и глядя на пешеходов за окном. Когда он обернулся, Игнатьича в кабинете уже не было. «Он прав, – подумал Вадик. – Хорошо, что это дело не в нашей юрисдикции».

Участковый вышел из здания ОВД и направился домой. Время было почти обеденное, и желудок потихоньку подвывал, требуя пищи. Зазвонил сотовый. Игнатьич посмотрел на экран телефона и увидел, что звонят с неопределившегося номера. Конечно, это мог быть кто угодно, но чутье бывшего оперативника подсказывало, что звонок этот как-то связан с утренним происшествием.

– Алло? – ответил участковый.

– Алексей Игнатович, еще раз день добрый! Говорит майор Чумаченко, – раздался в телефоне любезный голос. – Мы с Вами только что виделись у дома потерпевшего.

– Да… – протянул участковый, – Слушаю Вас.

– Алексей Игнатович, у нас к Вам просьба, – продолжил Чумаченко. – Пожалуйста, не обсуждайте больше это дело ни с кем. Оно теперь находится в производстве у Следственного комитета – пусть они им и занимаются. Если их заинтересует Ваша версия, они свяжутся с Вами. Договорились?

– Да, договорились, – после некоторой паузы, слегка ошеломленный, ответил Игнатьич.

– Вот и хорошо. Всего доброго! – вежливо отозвался Чумаченко, и в трубке прозвучал «отбой».

Объяснением такой осведомленности могло быть только одно – те, кто взялись за дело, моментально поставили сотовый телефон участкового на «прослушку». При этом, слушали не разговоры по телефону, а подключились к микрофону мобильного. Поэтому могли слышать всё, о чем шла речь в кабинете у дознавателя. Такое оборудование и право его использовать имелись только у очень серьезной конторы, и безусловно, убийство было непростое. «Слава Богу, что производство по делу забрали» – еще раз подумал Игнатьич.

Годом ранее, погожим октябрьским днем, около полудня, по Московской кольцевой автомобильной дороге мчался черный BMW 750Li с синим проблесковым маячком и в сопровождении черного же «Мерседес-Гелендваген G500».

За последние полтора десятка лет водители-москвичи уже почти что свыклись с присутствием на дорогах города подобных кортежей как с неизбежным злом, и без возмущения уступали дорогу. Буквенный номер правительственной серии указывал на то, что кортеж имеет государственную принадлежность, и обслуживает чиновника высокого ранга.

В районе Ясенево кортеж резко свернул к комплексу зданий в лесном массиве, находящемуся на внешней стороне МКАД. Придорожная пыль на обочине лихо заклубилась за машиной сопровождения.

Водители соседних машин могли весьма резонно предположить, что кортеж вез высокого чина Службы внешней разведки, поскольку загадочный комплекс зданий в лесу в районе Ясенево, сразу за кольцевой дорогой, являлся ничем иным, как штаб-квартирой именно этой спецслужбы. До распада СССР здесь располагалось Первое Главное управление КГБ СССР, занимавшееся закордонной разведкой. Однако после памятных событий 1991 года внешняя разведка претерпела ряд преобразований, выразившихся, в том числе, в смене наименования и статуса теперь уже самостоятельной службы в сообществе разномастных специальных спецслужб, поделивших между собой наследие «великого и ужасного» КГБ.

Итак, 10 октября 2006 года пополудни, директор Службы внешней разведки возвращался в свой офис с утреннего совещания у Президента. Его глаза бесстрастно блуждали по кронам деревьев, проносившихся вдоль обочины. Осенняя пора уже успела тронуть их багрянцем. Наступление осени можно было заметить и по сменившейся полуденной тени, когда солнце уже не старается вскарабкаться в зенит, а лениво лежит на боку. И эта ленивая солнечная беспомощность печалила Директора неизбежным и скорым приходом дождей и пронизывающих ветров. И далее обитателей лесного комплекса ждали хмурые пейзажи из голых мокрых веток за окнами, и завывающий в них ветер, изо всех сил старающийся проникнуть сквозь алюминиевые рамы старого здания.