С тех пор как они откровенно поговорили друг с другом, Финн с отцом стали придерживаться негласного перемирия. Отец не заставлял его больше помогать в мастерской, а Финн стал уважительно с ним здороваться при встрече, не задавая больше никаких вопрос и не стараясь каким либо способом продолжить тот их разговор. К теме выбора и к воспоминаниям о маме они больше не возвращались.

Филип удобно расположился на подоконнике школьного коридора, поджав под себя длинные худощавые ноги. За это лето он вымахал больше обычного, и теперь казался себе нескладным и угловатым. Особенно, он стеснялся своих ног. Одним летним днем, когда он вместе с матерью отправился на машине на пляж Солтхилл, он к своему ужасу обнаружил на ногах первые темные завитки волос. По щиколотку в воде, длинноногий, в узких плавательных шортах, он был похож, по выражению самой мамы, на паучка-водомерку. С того момента, Фил решил больше не рисковать и не оголяться в общественных местах.

И хотя на его коленях была раскрыта одна из тех книг, которыми он зачитывался все лето, сейчас он сквозь блестящее стекло окна смотрел, как ученики средней школы Святого Мартина играют в гэльский футбол во внутреннем дворике. По правилам игры пятнадцать игроков с каждой стороны поочередно пытались забить мяч в ворота противника ногой, головой, или любой другой частью тела, только не рукой.

В Ирландии стояла теплая осень, и игроки команд были одеты в легкую летнюю форму: синие шорты, высокие гольфы и белый верх. Сегодня играла женская команда против мужской. Девочки с собранными на затылках высокими хвостами, прыгали по полю и, повизгивая, били по мячу, при этом по силе совершенно не уступая мальчишкам.

В школу Святого Мартина Филип перевелся этим летом. После смерти отца им с матерью пришлось продать их большой богатый дом в Англии и переехать в небольшой город Лохрей в Ирландию, где проживала дальняя родня его мамы. Лохрей давно стал считаться пригородом Голуэя, который превосходил его и по численности, и по площади. В Голуэе находился крупный порт, многочисленные исторические достопримечательности, и как теперь было известно Филипу, широко знаменитый пляж Солтхилл. Также там находилось отделение Ирландского национального университета, куда с радостью приняли работать его мать, бывшего преподавателя истории Лондонского университетского колледжа. Поэтому в начале июня их небольшая семья, состоящая из трех членов – он, мама и белый кот по кличке Мерлин – отправились на постоянное местожительство в Ирландию.

Лохрей не понравился Филипу. После шумного наполненного жизнью в элегантных серых тонах Лондона, этот маленький город казался ему тесным и вульгарно-простоватым. Здесь немногочисленные жители знали все и обо всех, по пятницам встречались во внутренних двориках на барбекю, а по воскресеньям целыми семействами посещали воскресные службы.

Друзей у него здесь не было. Только переехав, Филип вел активную переписку с бывшими одноклассниками из Лондона, всячески поддерживая прошлые дружеские отношения. Заводить новые он не стремился, предпочитая держаться обособленно и слегка высокомерно. В начале учебного года несколько ребят пытались завязать с ним общение. Они даже пригласили его на первую осеннюю вечеринку, а также сыграть с ними в футбол. Но после первых же неудач – на вечеринку он пришел в джинсах и выглядел как дурак среди элегантно одетых в стиле 20-х годов юношей и девушек (вечеринка оказалась тематической), а в игре в футбол он несколько раз нарушил правила, забивая мяч рукой – они перестали искать поводы для общения с ним, отнесся его к разряду заносчивых английских выскочек. Он в свою очередь предпочел гордо сохранять свое одиночество, не предпринимая больше попыток играть с ними в футбол. Поэтому сейчас он рассеяно наблюдал за игрой одноклассников через окно второго этажа школы.