Я же старший, я не могу подвести её.

Вернулся во двор. Второй раз обошёл округу. «Нет, она не могла пойти в поле» – в голове роились нехорошие мысли. Тревога усиливалась, заставляя сердце колотиться с бешеной скоростью. Я вышел за ворота на просёлочную дорогу, отделявшую дом от громадного кукурузного поля.

Неподалёку на импровизированном стуле из ящика и доски сидел Рахим, меня смутила его улыбка. Юный психопат так радовался только убийству грызунов, которых предпочитал отлавливать голыми руками. Удивительно, что он ещё не подхватил от жертв никакой заразы.

В этот раз парень сидел и обтачивал карманным ножом несчастный стебель кукурузы, а его одежда оказалась чистой – значит, он не охотился на зверей. Не хотелось представлять какое будущее ждёт Рахима с его жестокими наклонностями.

– Ты не видел Ириду? – прокричал я.

– Нет! – тут же злорадно ответил он. – Потерял свою возлюбленную?

Он окрасил всю округу дьявольским смехом, от которого мне стало страшно и тошно одновременно. Но я не стал отвечать и отвернулся, продолжив поиски.

Изредка приходилось помогать опекунам с ненавистной мне кукурузой, все проходы в полях были давно изучены, и год за годом их расположение не менялось. Саженцы оказались на голову выше меня, и я искренне наделся найти Ириду на одной из троп. То и дело кричал: «Ирида! Где ты? Это не смешно! Выходи!», но мои мольбы оставались без ответа.

Шли часы. Казалось, что если не найду Ириду, то сердце остановится и я мгновенно умру. А тело найдут через пару недель при сборе урожая. Ком в горле разрастался, мешал дышать.

Солнце медленно двигалось над головой, освещая округу ясными лучами редкого тепла. А Ирида исчезла. Без следа.

К вечеру, когда я в пятый раз обошёл дом и ближайшие окрестности, обыскал тропы в кукурузных полях на несколько километров вглубь, пришлось сдаться. Я разрывался от желания скорее сообщить о пропаже «сестры» и самому спрятаться в тёмный подвал, чтобы опекуны не наказали.

Дежурные номера висели на потрёпанном листе, приклеенным скотчем возле стационарного телефона на кухне дома. Я дышал глубоко и ровно, пока страх не позволил спокойно говорить. Набрал Марту – второго опекуна. Мои ладони покрылись каплями холодного пота. Она ответила не сразу:

– Да, – в трубке послышался усталый голос.

– Марта, это Морфей. Я не знаю, как сказать, – от тревоги я теребил свои пальцы ногтями, раздирая кожу в кровь.

– Что случилось? – насторожённо спросила она.

– Я не могу найти Ириду. Обыскал всё, даже кукурузное поле. Нигде нет, – на одном дыхании протараторил я.

– Скоро буду! – чётко ответила Марта и положила трубку.

Она знала, что никто бы не посмел беспокоить её по пустякам.

Внезапно воздух в помещении стал густым, а стены и потолок придавили голову. Я вышел из дома и присел на крыльцо. На глаза наворачивались слёзы. Подобное отчаяние мне довелось испытывать лишь в кошмарах, приходящих каждую ночь.

Марта и Дерван приехали вместе на старом джипе, местами с облупленной краской. Я услышал хрип мотора за забором и сразу вышел к месту во дворе, где опекуны обычно ставили машину.

– Где Ирида? – яростно вскрикнул Дерван, не успев выйти из машины.

– Я… я не знаю, – в панике тараторил я.

– Что значит не знаешь? – он распахнул дверь автомобиля так, словно хотел вырвать её с петель и бросить в меня.

– Успокойся! – Марта пыталась утихомирить мужа.

Она вышла из машины и открыла заднюю дверь. С пассажирского сидения вылез Алек – их единственный родной сын, без каких-либо отклонений в развитии. Марта взяла темноволосого семилетнего мальчишку за руку, а Дерван не переставал на меня орать.