Донести, не проронить ни одной капельки из наполненного до краешков ведра, потому что она – каждая! – достаётся непросто.

Но!.. Пролитая вода питает травы-муравы, растущие у притропья, чрезмерно цепкие, невозмутимо охочие до всего приятного, жизнелюбного, кажущегося всегдашним, бесконечным, непрекращающимся, вечным.

Сердечная недостаточность в отношениях к природе. Только ли изъян чьего-то плохого воспитания?

Осенняя слякоть вводит в тоскливое беспокойство, даже в нетерпеливый испуг, более того – в жуткий, панический страх.

Тогда как вешняя распутица зачастую позволяет испытывать возвышенно-кипучее состояние, ожидание радости, значит, светлого и хорошего.

Наше вымирающее поколение уступает дорогу поколению другому, следующему.

Может быть, оно будет лучше.

Таким образом происходит новый жизненный виток. Обтекаемый неровный круг. Как яблоко.

И продолжаться тому пересменку до бесконечности!

Как просто сказано: ушёл человек. Будто на работу или в магазин. А то и на рыбалку. А может, в лес за первыми грибами. Или отправился прогуляться, подышать свежим воздухом перед крепким затяжным сном…

Забылся, взял и ушёл – навсегда! Без ведома, без спроса. За горизонт. В утреннюю дымку тумана. В небыль.

Тяжело и опасно болен памятью. Последствия непредсказуемы.

Белая северная ночь. Злые (от недосыпа?) комары вьются, как коршуны, высматривающие скорую добычу.

Окунаюсь в начальную зиму. Взглядом, но как будто всем телом погружаюсь. В её неистовую шалость. В ту холодную солнечность, что настойчиво требует скорейшего выхода, исхода. Широкого разлива, сродни происходящему в весеннее половодье на большой северной реке.

Сколько раз случалось видеть подобное с высоты: с берега ли, а то и протяжённого таёжного угора. И поражаться всячески той естественной прекрасности. Повсеместная заснеженность! Деревья, разной конфигурации кусты, смешанные травы (малые и переростки) обильно припуржены, как припудрены. И то белое безмолвие даже вольные птицы боятся потревожить своими криками и взлётами.