Он вдруг перестал ржать и расплылся в улыбке.

– А знаешь, что? У меня есть идея. Скажи – я маленькая тупая мышка. И я тебя отпущу.

– Правда? – с надеждой спросила девочка.

– Эй! – возмутились друзья.

– Цыц, кретины.

Он отошел в сторонку к мусорному бачку и незаметно достал лежащую сверху кожуру от банана.

– Говори!

– Я… – обида встала горячим комком в горле, – я маленькая ту… тупая мышка…

– Громче!

– Я… – что-то шлепнулось на голову, – а-а-а!

Все трое покатились со смеху. Девочка сбросила с себя кожуру и задрожала.

– Слухайте, парни, а что если искупать ее в помойке?

– Нет! Нет, пожалуйста не надо!

От лица отлила кровь. Девочка словно рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот.

– Еще как надо, – главный потер ладошки и шагнул вперед.

***

Лиска открыла глаза. Над ней нависал низкий потолок, на котором в диком танце двигались тени деревьев, сплетаясь в немыслимые узоры. С окна по-прежнему тянуло холодом. Лиска поежилась, натянув одеяло до кончика носа. Налетел очередной порыв ветра, стекла задребезжали. Из-за туч показалась пышнотелая луна, осветив, покрытый мелким противным дождем, деревянный подоконник.

Лиска нехотя встала и подошла к окну. Сырость превратила дом в хижину на болоте. Не хватало только квакающих лягушек, да кружащихся комаров. Девочка закрыла окно и собиралась уже вернуться к Вике, мирно почивающей на подушке, как вдруг ойкнула и замерла. Она закрыла окно, но она его… НЕ открывала!

Лиска задумалась на минуту. Ну, конечно, наверняка перед сном зашла мама и…

– Которая сама боится сквозняков, – подсказал внутренний голос.

Лиска нахмурилась. В городе мама всегда осенью заклеивала окна. Малейший сквозняк приводил к аллергии. Странно, что она вдруг решила оставить дочери на ночь свежий воздух.

Лиска хотела махнуть рукой и снова улечься, как раздался тихий скрип. Он прозвучал совсем рядом, то ли из коридора, то ли сверху. Лиска прислушалась. Скрип повторился. На этот раз гораздо отчетливее.

– Дом старый, вот и скрипит, – сказал внутренний голос, но как-то не слишком убедительно.

Дом то и правда старый, вот только скрип больше напоминал шаги.

– Мама? – негромко позвала Лиска и прислушалась. Тишина. Скрип. Прошелестел чей-то тихий шепот, – Мама, это ты?

Лиска подошла к двери. Поколебалась немного, вернулась, схватила Вику и снова подошла. Рывком потянула на себя ручку. Ничего. Пустой темный коридор. Пальцы нашарили выключатель, но естественно света не было.

Скрип снова повторился. Лиска с уверенностью могла сказать, что он шел из соседней комнаты. Скрипели половицы. Скрип. Тишина. Скрип. Шепот. Из-под двери тянуло холодом. Лиска сжала куклу крепче и сделала шаг.

– Дом старый, вот и скрипит, – твердил внутренний голос, – помнишь, ты испугалась картин в музее? Тебе казалось, что все они смотрят на тебя. Ты уже взрослая, и у тебя разыгралось воображение. Просто старый дом.

Но как не пыталась, Лиска не могла себя успокоить. Что-то тревожное разрасталось в животе и поднималось выше. Сердце стучало сильнее, отдаваясь в голове маленьким молоточком. Тук-тук-тук.

С первого этажа раздался храп. Ночью в тишине он казался чем-то вроде дребезжащего мотоцикла. Храп имел две тональности, значит родители точно спали. Но тогда кто же бродил в соседней комнате?

– Мыши или крысы, – подсказал голос, – наверняка укрылись от дождя.

– Мыши не шепчут, – возразила Лиска.

Она переминалась с ноги на ногу не решаясь войти внутрь. Но и возвращаться, не выяснив ничего до конца не хотелось.

– Ш-п-ш-п-ш-ш-ш…

Скрип раздался гораздо сильнее.

Лиска дрожащей рукой взялась за ручку. На миг показалось, что ручка очень теплая, даже горячая. Затем выдохнув, Лиска резко открыла дверь.