Однако, несмотря на опыт Парижской Коммуны, он вновь подтвердил необходимость для пролетариата создать партию, чтобы действовать как класс (см. Статью 7а, включенную в Устав Первого Интернационала резолюцией Гаагского конгресса, 1872 г., цитируется в начале этой главы). Маркс и Энгельс упорно настаивали на этой точке зрения, так как их анализ политического перехода от капитализма к коммунизму, и, следовательно, диктатуры пролетариата, все еще был увязан с определенным представлением о сосуществовании Государства и господства класса пролетариев или, в некоторых случаях, с чистым и простым отождествлением этих двух понятий: «Государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии. И в лучшем случае государство есть зло, которое по наследству передается пролетариату, одержавшему победу в борьбе за классовое господство; победивший пролетариат, так же, как и Коммуна, вынужден будет немедленно отсечь худшие стороны этого зла, до тех пор, пока поколение, выросшее в новых, свободных общественных условиях, окажется в состоянии выкинуть вон весь этот хлам государственности». (Энгельс, «Введение в Гражданскую войну во Франции», 1891 г.)

«Возникает вопрос: какие преобразования претерпит государство в коммунистическом обществе? Другими словами, какие социальные функции, аналогичные функциям нынешнего государства останутся в нем? На этот вопрос можно ответить только с научной точки зрения, и невозможно приблизиться к проблеме с помощью совершаемого в тысячный раз сочетания слова «люди» со словом «государство… Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения одного в другое. Этому соответствует также политический переходный период, в котором государство не может быть ни чем иным, как революционной диктатурой пролетариата». (Маркс, «Критика Готской программы», 1875 г.)

И снова, теория разделения политической стадии и социальной цели и, следовательно, непрерывности определенных функций классового общества и капитализма на политической стадии (= Государство), даже если Энгельс предполагает что: «Gemeinwesen [„общность“] повсеместно заменит государство; это старое доброе немецкое слово, которое может очень хорошо быть приложимо к французской Коммуне» (Письмо Бебелю, 18—28 марта 1875 г.), привело Маркса и Энгельса к выводу о необходимости пролетарской партии, способной взять на себя эти функции (= Государство диктатуры партии) с целью последующего осуществления своей исторической программы (реализация коммунизма, что влечет за собой исчезновение государства). Утверждение необходимости политической стадии приведет Маркса и Энгельса к полному разрыву с анархистами, чья аполитичность, со своей стороны, приведет их к «революционному синдикализму» или анархо-синдикализму (Гаагский конгресс, 1872 г.). Но ограниченность концепции политической стадии понудит Маркса и Энгельса, после Гаагского конгресса и после роспуска 1-го Интернационала (который переместил свою штаб-квартиру в Нью-Йорк) идейно сблизится с немецкой социал-демократией и ее сторонниками (Второй Интернационал) не только благодаря компромиссам с лассалльянством (недостаточность критики Готской программы, слияние эйзенахских «марксистов» с лассальянцами в 1869 году), но и из-за неспособности их непосредственных преемников быть кем-либо, кроме «учеников». И это идейное сближение в первую очередь относится к Энгельсу, который вместо использования критического метода превратил его в идеологию под названием «марксизм» (см.