И Алекс переключился на свехцель своей авантюры, вероятность воплощения которой с недавних пор возросла. Его счет в Сбербанке утяжелился сотней тысяч евро – будто аванс Синдиката за сценарии по его произведениям. Об экранизации пока «всему свое время» и «без сценария, собственно, о чем речь?», однако с момента перевода денег проблема обрела форму обязательств, то есть личной ответственности. Алекс заикнулся было о соавторе, слабо представляя, как к сценариям подступиться, но Бондарев только поморщился в ответ. Мол, твой режим не допускает интеграции с внешним миром. Одно и то же повторять…

Так что ничего не оставалось, как заняться самообразованием, прилежно перлюстрируя интернет, который порой ассоциировался у Алекса с гуманитарным базисом совка. Между тем знание языков учебную базу прирастило, но только объемом. Поверхностность изложения, недостоверность, межклановые склоки, выдаваемые за дискуссии – трансграничные пороки и заблуждения.

Как бы то ни было, общим представлением о художественном сценарии Алекс довольно скоро обзавелся. Этот багаж воплотился в методе исследования сценарной проблематики, который студент-заочник изобрел: просмотр кинокартин с воспроизводством их сценариев на бумаге. Что совмещалось с проработкой всех доступных источников отраслевого опыта.

«Раздобрев» знаниями, он незаметно для себя, вех не отмечая, соскользнул к написанию первой работы, композиционно нехитрой и перспективной для проката – романтическая история, прорастающая и гибнущая в срубе шпионского триллера. Стало быть, привлекательная для кинопроизводства. Но тут, ощутив дьявольскую усталость, пресыщение киношной тематикой, решил взять паузу, впрочем, предсказуемую. Девять месяцев он травил мозг по пятнадцать часов в сутки, не успевая восстанавливаться за ночь. Только занятия в фитнес-комнате и регулярные пробежки худо-бедно поддерживали форму.

Тормозить было от чего. Правка книг и погружение в сценарное ремесло – только часть занятости, не меньше времени поглощал президентский заказ на актуальную публицистику. Если Алекс не обновлял свою еженедельную колонку на Каспаров.ру, то звонил Бондарев с расспросами «о самочувствии и вообще…», в расшифровке не нуждавшихся.

Некогда изъяснившись, Алекс не считал нужным повторяться: неординарное событие не активировать телефонным звонком. Если на политическом горизонте штиль, конспирология неуместна, кроме того, поденщик – худший из советчиков. И даже молчание в творчестве – красноречиво, констатация статус-кво, скрепленная фирменным знаком автора; уходят недели, а то и месяцы многочасовых бдений у экрана, прежде чем значимый симптом попадет в его прицел.

Между тем видео-визиты Бондарева, будто вежливости, проигнорированы быть не могли. Серьезная сумма на российском счету Алекса, якобы аванс за сценарии, с его кинематографическими надеждами соотносилась в той же мере, как приписываемые Западу козни – поработить Россию – с реальностью. Не что иное, как гонорар за заинтересовавшую ВВП публицистику.

Так что, получив намек, должник через день-второй с болью выцеживал из себя текст. При этом Алекс понимал, что проходным – лишь бы сбагрить – тот быть не может. Не заменит его и статья-реплика – распространенный публицистический прием. Его безопасность предсказуема ровно до тех пор, пока он ловит мышей – и не всех подряд, а являющих личную угрозу государю. Денежный же эквивалент – не более чем сопутствующий стимул, главный драйвер – его заложенная в ломбард автократа судьба.

За нынешний год тематика его статей переменилась. С прочных центристских рубежей Алекс неумолимо дрейфовал вправо. Только на том фланге либеральной мысли мог прижиться его претерпевший ревизию строй взглядов и идей. И произошло ровно то, о чем он предостерегал Бондарева.