Бинго! Вот он драгоценный шанс на спасение. За рулем сто процентов девка. Мужикам на таких тачках западло кататься. Ну, с Богом. Была ни была.

Прикрыв руками грудь, пулей вылетаю на дорогу. Голые ступни обжигает раскаленный асфальт. Шиплю от боли, гримасничаю. Как припадочная скачу с ноги на ногу. Машина плавно притормаживает, не доехав до меня десяток метров. Ура! Ура! Конец кустарным мытарствам. Улыбаюсь от уха до уха, с облегчением узнав рыжую царевну на водительском сиденье.

Она ошарашено пялится на меня, взгляд какой-то дикий. Представляю ее шок. Такое увидишь, не сразу поверишь. Картина маслом. Явление блудной Мальвины в розовых труселях. Со всех ног бегу к пассажирской двери, забираюсь в салон и на радостях лезу с объятиями к своей спасительнице. Вика отшатывается от меня, нос морщит. Зелёные глаза огромные как блюдца. Смешная. Это она еще не в курсе подробностей. Ну, держись, блондинчик. Натравлю на тебя эту рыжую болонку. Загрызет до смерти.

– Воняю, да? – понимающе хмыкаю я, откидываясь на сиденье. – Братцу своему спасибо скажи. Он меня придушил и в кустах на жаре подыхать бросил.

– Чего? – блеет охреневшая овца, таращась на мою грудь. Я горестно всхлипываю, и невинно прячу свои два сокровища за волосами.

– Надо мне было с тобой уезжать, Вик, – гнусавлю самым несчастным голосом. – Я думала всё… убьет. Ты бы хоть предупредила, что он у тебя больной на голову.

– Максим? Больной? – изумленно лепечет доверчивая идиотка. Мозгов, как у курицы, зато внешностью Боженька не обделил. Обоих причем. – Что он сделал-то?

– Сначала раздел, изнасиловать пытался, а потом как узнал, что мне пятнадцать, запаниковал. Решил вот таким мерзким способом избавиться, – закрыв лицо ладонями, начинаю в голос рыдать. А эта тупая гусыня верит, и даже утешать пытается.

– Мальвин, не реви. Все хорошо, никто тебя больше не тронет, – снимает с себя укороченный пиджак и заботливо набрасывает на мои плечи.

– Угу, не тронет, – еще горше завываю я. – Он телефон у меня забрал, личные вещи. Как я в таком виде домой? Мать сразу в полицию позвонит, – причитаю в голосину.

– Может, ты что-то не так поняла? Макс, мудак, конечно, но не настолько же.

– Как не так поняла? Ты на меня посмотри, – отодрав ладони от лица, показываю на царапки на плече. – Он меня за волосы по полу, словно блохастого котенка, волокал, а потом совсем слетел с катушек и душить начал, – обхватываю руками шею, выпучиваю глаза. Слезы хитрости брызжут по щекам. Вхожу в раж, даже трясет по-настоящему. Истерический смех на части разрывает.

Сдвинув изящные бровки, Вика заторможено смотрит перед собой, о чем-то пару минут судорожно размышляет, а я все это время жалобно плачу, добавляя в историю пикантных подробностей.

– Ладно, поехали. В таком виде тебя отпускать никуда нельзя, – наконец, произносит она и решительно заводит гламурную тачку.

Спустя час чистая и благоухающая я сижу в белом халате за столом на кухне. Викки суетится рядом. То кофе варит, то пытается накормить. Я ломаюсь для вида, но не отказываюсь, усердно изображая вселенскую печаль. Периодически мы обе спотыкаемся взглядом о черный мусорный мешок с уликами, сиротливо пристроенный на соседнем от меня стуле. Он-то и стал ключевым доказательством, подтверждающим мои обвинения в сторону ее брата. Не я же в самом деле свои вещи туда запаковала? Бред ведь.

– Сбрасывает, – растерянно бормочет Вика, в очередной раз не дозвонившись до брата. Видно, что нервничает, места себе не находит, переживает за него несмотря на то, что почти поверила моим словам. Набирает снова, от тревоги кусая губы. – Вообще, отключил… Не понимаю… Впервые с ним такое.