– Господи, пусть она выживет, ну пожалуйста!.. К чёрту этот сервиз!.. Боже мой, что я скажу тёте Зине?.. А Светкиным пацанам?.. Господи помилуй! Ни одна плошка в мире не стоит человеческой жизни!.. Боже!.. Я готова идти в тюрьму и отсидеть до самой старости, лишь бы Светка осталась жива! – тупо повторяла я снова и снова.

   Вображение рисовало ужасающие картинки. Вот меня выводят из зала суда в наручниках, Сашка кидается вслед со слезами, тетя Зина тихонько утирает глаза платочком. Затем я прогуливаюсь по тюремному двору в полосатой одежде, руки за спиной, как у всех заключенных в кино. В следующем эпизоде ем баланду вместе с сокамерницами. А это сцена освобождения: спустя двадцать лет, скрюченная и беззубая, выхожу из ворот тюрьмы, держа в руках узелок с вещами. Меня встречают Сашка и Игорь, далеко не молодые. Рядом с ними двое, нет, трое взрослых детей, моих внуков. Я их совсем не знаю и боюсь подойти, потому что превратилась в старую и страшную зэчку, у которой изо рта жутко воняет.

   Гммм… Я буквально заскрежетала зубами, всхлипнула и опять завелась:

– Господи, пусть Светка выживет!

   Мы въехали в Бранёво, небольшой приграничный городок в Варминьско-Мазурском воеводстве, и через два перекрестка оказались возле больницы.

   Пан майор вышел из машины, махнул мне и побежал вверх по ступенькам. Я выскочила из фольксика и пулей полетела следом.

– Ожидайте, пани, – сказал поляк, легонько тронув меня за плечо.

   Я села на лавочку, он быстрым шагом ушёл в глубину коридора. Гнетущие думы снова заполонили мозг, первая волна прошла, но я мысленно усугубляла ситуацию. Всхлипывала, прикрыв рот ладонью, и подписывала Светке смертный приговор окончательно и бесповоротно. Дошла до того, что возлагала цветы на свежую могилу.

   Зазвонил телефон.

– Натушка, что случилось? Где вы есть? Светличка не отвечает, – встревоженным голосом спросил Лешек.

   С Лехом Тарновским мы познакомились около пяти лет назад. По возрасту он постарше нас, на то время ему исполнилось сорок два. Я сцепилась с ним на блошином рынке в Братиславе из-за «Юного Наполеона», маленькой декоративной тарелочки лиможского фарфора. Мы отчаянно спорили на смеси трёх языков. Тогда я польский не знала вообще, Лешек же по-русски уверенно говорил только «здравствуйте – пожалуйста». Спасал английский, у поляка почти идеальный, у меня хромой на обе ноги. Пожилой усатый мужичок словак радостно ухмылялся и ждал кто кого.

– Я первая! Эта тарелка моя! – говорила я, тыча указательным пальцем в грудь, а затем указывая на тарелку.

– Леди, я договорился с этим джентльменом и я плачу деньги! – Лешек не уступал со спокойствием Будды и для пущей убедительности добавлял на забавном русском: – Панимаишь?.. Панимаишь?

   Я понимала, но упускать своё не хотела. Тарелочка была очень интересной: портрет молодого Наполеона Бонапарта в военной форме на тёмно-бордовом фоне.

   Мы препирались долго, пока не подошла Света, обвешанная сумками. Дальнейшее произошло как в голливудском фильме – Лешек на глазах просто расползался кисеёй! Его шея вытянулась, тёмно-серые глаза засветились каким-то неземным светом, он весь подобрался, втянул живот и сказал глубоким грудным баритоном:

– Окей, тарелка ваша!

   Лешек отдал двадцать евро словаку и передал мне желанный трофей со словами:

– Подарок для русской пани!

   При этом он ни на мгновение не отводил глаз от подруги. Счастливая случайность в виде «Юного Наполеона» свела его с самой изумительной женщиной во всей вселенной! Стрела Амура вонзилась между лопатками Лешека и застряла там навечно, время от времени сверля свою жертву приступами ревности. Окрылённый поляк пригласил нас в ресторан отметить моё приобретение. Он суетился, заказывая всё подряд: запечённую рульку, словацкий фасолевый суп, свинину на шпажках. Лешек нервничал, что порции маленькие и дама сердца сочтёт его чистейшей воды жмотом. Он подзывал официанта, указывал в меню и тот опять приносил огромное количество разных блюд.