Скрестила руки на груди, поняв, что в умении загнать в угол мне с Деспотом не тягаться:

– Не знаю, – но и капитулировать так просто была не готова. – Разве нельзя было соблюсти баланс, и суметь защитить интересы клиента так, чтобы его наказание было справедливым?

Лазарев какое-то время молчал, раздумывая над ответом, и я уже успела решить, что он вообще проигнорирует мои последние слова, с него станется.

Продолжила задумчиво глядеть в окно. Объездная трасса, по которой, шурша шинами несся седан бюро, позволяла значительно сэкономить время, преодолев за короткий срок половину города. Изредка мелькали по обеим сторонам коттеджи за высокими заборами, разбавленные десятками метров лесополосы. Фонари стали редкими, но дальний свет фар позволял водителю отлично видеть пространство перед собой.

Вскоре нас обогнал по встречной полосе и умчался вдаль белый спорткар Пака, который, вероятно, тоже торопился отпраздновать собственный мягкий приговор.

И, когда я уже успела забыть свою предыдущую фразу, Лазарев задумчиво произнес:

– Справедливость – слишком относительное понятие, слишком субъективное, Ева Сергеевна. И, если уж на то пошло, то в ее поисках никто и никогда не приходит к адвокатам. К нам приходят за помощью. И получают ее, вне зависимости от обстоятельств и собственной вины. Для того, чтобы восстанавливать справедливость есть Бог или, на худой конец судья. А я, если вы заметили, ни тот и ни другой.

Наверное, Деспот был прав, но почему-то согласиться с ним так просто не получалось.

– И все же. Тяжело, наверное, осознавать, что могли изменить мир к лучшему, но предпочти малодушно этого не делать?

Не видела его лица в темноте салона, но это, пожалуй, к лучшему. Обвинения в малодушии мало кому нравятся, и самовлюбленный Деспот вряд ли является исключением. А по его сухому и холодному тону не сумела понять, затронули мои слова что-то в его душе или нет:

– Отнюдь. Я осознаю лишь то, что просто делаю свою работу. И делаю ее хорошо.

На это я не нашлась что ответить и какое-то время мы просто ехали молча, вслушиваясь в шум мелодии авторадио, пока наш седан вдруг резко не затормозил.

Поскольку до ресторана мы еще не доехали, и даже еще не выехали с объездной дороги, выглянула в окно, пытаясь понять причину неожиданной и незапланированной остановки. С заднего пассажирского сиденья не было видно ничего примечательного, поэтому я подвинулась к подлокотнику, разделяющему нас с Лазаревым, и постаралась посмотреть через лобовое стекло.

Деспот, видимо, руководствуясь теми же соображениями, интуитивно повторил мой жест и наши пальцы внезапно соприкоснулись на подлокотнике, а сами мы чуть было не ударились головами. От этого мимолетного прикосновения под кожей вспыхнули колкие искорки, как от удара током.

– Ой, – тут же смущенно одернула руку, будто обжегшись, но продолжая смотреть на дорогу через лобовое стекло, увидела перед нашей машиной развернутую поперек серую легковушку с мигающими в темноте аварийными огнями, рассмотреть марку или модель которой в темноте не получалось.

Зато я отлично разглядела смятый бампер и левое переднее крыло, а еще подушки безопасности, белеющие в затуманенном пылью от их срабатывания салоне, словно два воздушных шара.

Лазарев и наш водитель Семен сразу же, не сговариваясь, вышли на улицу, и я, почему-то не захотев оставаться одна в темном салоне, вышла тоже.

В лицо ударил резкий вечерний холод. Защипало щеки и нос, и я обняла себя руками за плечи, понимая, что мой тоненький жакетик, рассчитанный лишь на то, чтобы передвигаться перебежками от дома до метро и от метро до работы, совершенно не греет в ситуации, выбивающейся из привычных стандартов и рамок.