Я иду мимо храмов богини Баст, но мои желания улеглись. Это просто металл, это просто стекло, это куски ткани. Это шкуры животных, выращенных для того, чтобы умереть и превратиться пальто. Сколько миллионов жизней должно быть исковеркано в этой войне за то, чтобы мы создавали с устрашающей эффективностью и покупали без оглядки.

Я вижу в огромных стеклянных дверях человека, который принёс свою душу в жертву богу Бухису. Но в Атриум не пускают почитателей этого культа, и его дорогу преграждают охранники. Он смотрит вокруг пустым, невидящим взглядом, в котором угадываются вспышки жестокости. Не к месту ему становится жарко, и он медленно снимает свой грязный свитшот бутылочно-зеленого цвета. Его золотистая кожа и торс, так неожиданно красивы, что мне становится больно. Как быстро увядают цветы. Как быстро проходит наша жизнь. И эта красота уже почти не существует.

3

Мы прождали Юлю на Трубной 25 минут, когда она написала, что просит прощения и задерживается ещё на 15. Это могло значить что угодно. Мобильные телефоны дают столько свободы.

Вечер плавно затихал, темнел и дышал прохладой. Листья деревьев еще хранили верность дождю. Петровский бульвар перетекал в Страстной. А может быть, наоборот. Неглинная улица повторяла изгиб реки, в уголках окон доходных домов 19 века застыли ухмылка и понимание.

– Девочки, помните того испанца, с которым мы разговаривали 2 недели назад. В прошлый выходной я видела его на сальсе. Надеюсь, сегодня он тоже придет…

– Ира, а как же Диего?

– Подожди, подожди, и что? Вы танцевали?

– Да, – загадочно улыбается Ира. – Три раза. – Выражение ее лица стало мечтательным.

– Диего – просто веселый парень, который живет своей музыкой. А дальше-то что?

– А что будет дальше с этим испанцем? Знаешь, если так рассуждать, то лучше сидеть дома куковать и вообще никуда не ходить.

Мне показалось, что Аня хотела продолжить, но у неё зазвонил телефон. Уверенность ее лица сменилась негодованием, которое уступило место непроницаемости.

– Девочки, я вынуждена вас покинуть. Это с работы, нужно приехать и подготовить документы.

– Ужас! Я в шоке!

– Очень жаль, Анют.

– Вечер воскресенья. И ведь тебе никто за это не заплатит.

– Нет, конечно, о чем ты.

– Мне в прошлые выходные тоже пришлось брать работу домой. Сейчас у всех так.

Нас осталось только двое, потому что Юля все ещё опаздывала. Организаторы Сергей и Никита курили на улице. Мы показали паспорта и спустились в подвал. Молодой человек с нежностью посмотрел на меня, повесил мое пальто и дал мне номерок. Я улыбнулась и подумала: «Может быть, вечер уже удался?»

Столики в первом зале были уже заняты, компании за каждым из них вели оживленный разговор. Мы с Ирой прошли во второй зал, где располагался бар. Несколько посетителей смущенно сидели в смартфонах. Круглый стол посредине был окружён пустыми стульями.

Мы заказали себе чёрный кофе и молча наблюдали бесшумный танец струйки белого пара. Пар был полупрозрачный и размытый. Высокий мужчина в спортивной куртке взял эспрессо и минеральную воду. Его взгляд вежливо спрашивал: не против ли я начать разговор. Я приветливо улыбнулась. Он упорно не хотел говорить по-русски.

– Ещё немного. Все соберутся и начнут рассказывать друг другу, где они работают и какие у них увлечения, – покачал головой Антон.

– Это общение, – заметила я. – А какая тема кажется тебе подходящей?

– Как ты считаешь, когда в России исчезло крепостное право? – его глаза весело сверкнули.

Дауншифтер. Мечтатель. Маргинал. Все понятно. Особенно тем, кто несёт ответственность за свою семья и непогашенный кредит. Его жена заботливо готовит завтрак и ужин. Когда он приходит с работы в свою уютную и просторную квартиру, его дети бегут встретить его радостной улыбкой.