Она помолчала.

– Жаль отца… – проговорила печально. – Почему он мне не сказал, что в больницу попал? Может, надо было помочь, похлопотать.

– Лер, не хочу расстраивать, но… Кирилл вообще не желал тебя видеть. Помнишь, я о его болезни, как и об остальном, тебе втихаря передавала? – Мила помолчала. – Он как-то сказал, что у тебя другой отец, пусть и заботится.

– Вот как! – вспылила Лера. – А что мама от него в своё время из-за проституток сбежала, не сказал?! А что я с ним встреч искала, не поведал? А что мне один раз трёшку на сапоги добавил, а потом десять лет припоминал, не сболтнул?!

– Лерка, стопэ! Чего разошлась-то? Знаю я всё это, потому и не отказываюсь от нашей дружбы вопреки запретам отца.

– Ладно. Позняк метаться, – тяжело дыша, проговорила Лера. – Когда прощание и похороны?

– Уже.

– Что значит – уже?

– Вчера схоронили.

– Вот суки, – процедила сквозь зубы Лера. – Отпевали?

– Да ты что?! Кирилл же атеистом ярым был. Как, впрочем, и все мы.

– Понятно… Мил, скинь телефон Дениса.

– Тебе зачем? Бэ-ле, он же меня убьёт!

– Не бойся, не сдам тебя. Скажу, в газете некролог прочитала. Ну, давай, сестрёнка, увидимся, – упавшим голосом проговорила Лера и сбросила звонок.

Она опустилась на кровать. Положила мобильник рядом. Провезла вспотевшими ладонями по пижаме.

– Вам пришло сообщение от абонента «Милка-сестрёнка», – торжественно сообщил искусственный интеллект.

«Вот номер Дениса: +7…» – высветилось на экране.

Лера дёрнулась, чтобы сразу позвонить, но, подумав, сцепила пальцы и мысленно попросила: «Господи, прости отцу моему все грехи и прими в царствие своё».

Взяла телефон, набрала номер.

– Слушаю вас, – ответил бодрый мужской голос.

– Денис, это Лера, – представилась сухо. – Что-то празднуешь?

– Издеваешься? – тон Дениса резко сменился на трагичный. – Как раз хотел тебе звонить…

– Опоздал, – отрезала Лера. – Уже в курсе. Из газеты. Больше ничего не хочешь мне сказать?

– Ну-у, знаешь, тут такое дело… Обычно деньги на гроб кладут…

– А-а, ты об этом? Так обычно и родственникам о похоронах сообщают. Тем более, если это родня первой линии.

– Да пойми же, я никак не мог сообразить, как такое преподносят… А раз уж ты сама узнала… В общем, племяшка, по вопросам наследства скину тебе контакты нотариуса. Сходишь, документы оформишь. Кстати, тебе же не нужна эта треть квартиры в натуральном виде? Так, я, если что, выкуплю.

Лера, удивившись, что Денис открыто заговорил о наследстве, хотела уточнить подробности, но связь прервалась.

Знакомые лица – такие близкие, но теперь недосягаемые, – исчезли. На экране вновь понеслась резня. Окровавленные тела, пылающие крыши жилищ, вой и стоны – всё каскадом обрушивалось на несчастную душу Кирилла Андреевича.

Он напряжённо осмотрел «пол» в желании найти кнопку отключения, но её надёжно скрывала чёрная мгла. «Странно, почему свет экрана дьявольского компьютера не распространяется сюда – в мою… – Кирилл Андреевич задумался, не зная, как назвать место, где находится. – Обитель? Да, так и есть! Когда-то Тая увещевала меня, читая из библии: Христос говорил ученикам, что в доме Отца его обителей много… А я-то насмехался. Дурёхой называл, темнотой внушаемой. Понял теперь, тупица безмозглый, где она – настоящая темнота».

Профессор принялся судорожно шарить по полу, пытаясь хотя бы случайно попасть пальцем на кнопку отключения.

Внезапно, как и в первый раз, ужасы прекратились. Кирилл Андреевич увидел дочь в храме.

Лера заказала панихиду. Купила свечу. Поставила перед иконой и начала молиться.

Кирилл Андреевич явственно слышал, что это были просьбы о спасении его души.