Время двигалось без видимых перемен, а тоталитарное государство шагнуло в новое тысячелетие – другим.

На наших глазах всё поменялось с логикой – до… наоборот. При этом трудно определить, какое оно. Одно лежит на поверхности – у нас нет ни эфемерного, ни спланированного будущего! Ни политики, ни социологи, ни экономисты – никто не может его описать. Не – о- пре – де – ли – мое – вот такая черта. Даже тот факт, что половине населения материально стало легче, почти не утешает. Миграционные процессы не уменьшаются —

все «полюбили» дороги! Переезжай в любую точку мира.

Наш маршрут – через Шемонаиху. До неё полтораста километров, а ехать часа два с половиной. Оттуда рукой подать до таможенных постов.

Выбираясь из города, впечатляемся рекламами, вывесками, огромными билбордами (не обойтись без иностранного слова.), где вся информация представлена на двух – даже трёх – языках, сперва на государственном, потом – на русском. А как же? Титульная нация! Тоже примета независимости. Третий – английский – вне конкуренции.

«Оськемен» – взметнулось над терминалом Усть – Каменогорского аэропорта. Это даже не калькированный перевод – просторечие. Государственному языку оказывается всемерная поддержка – предстоят реформы: обсуждается переход на латиницу, в газетах печатают нововведённые казахские слова – международные термины переводят. А как перевести названия химических элементов, болезней, философскую лексику? В СМИ по этому поводу идёт постоянно полемика. Национальное самолюбие «борется» с языковой глобализацией… Теперь, что не явление – то обязательно всемирное! За него… никто… не отвечает – заметьте!

Усть-Каменогорск, например, давно занесён в списки городов глобального загрязнения. Его любят и вместе с ним страдают индустриальными болезнями все триста тысяч жителей, национальный состав которых мимикрирует – уезжают немцы, татары, чеченцы, но больше всего – русские. Покидая его, возвращаются сюда сердцем. Хороший, добрый старый город, почти родственник.

Цинк, свинец, бериллий, медь – всё это он выдаёт в международных масштабах. Выбросы отходов видны невооружённым глазом и ощутимы на вкус. Корпуса раковых пятиэтажек полны страждущих – но это почти обязательное сооружение современных промышленных центров по всему Земному Шару.

На выезде нас властно притягивает к себе осень. Она помогает подавить беспокойство.

Начало октября. Зелени уже почти не осталось. Зато какое буйство красок последней листвы! Больше всего желтого. Осень как бы доказывает, что этот цвет теперь главный, что он лучший, что он прекрасен. Всегда что-то должно быть главным – такой у жизни закон! И ты, человек, нащупаешь главное – не растеряешься.

Мелькают вырвавшиеся на простор солнечные клены, развесистые ивы. Багровеют черемухи, редкие рябины демонстрируют спелые гроздья- фейерверки, брызги застывших искр. Закроешь глаза – а они не исчезают.

На ближних косогорах стоят врезанные в синеву неба тонкие березы на неразметенных коврах опавших листьев, березы-девчонки. Но есть и осанистые, толстоствольные боярыни – постарше.

Там и тут на дальних склонах гор пёстрые на пожухлом фоне багрово – жёлтые пятна.

Вблизи дороги этот праздник выглядит совсем неряшливо – засохшая, перепутанная дождями и ветром трава, среди которой иногда торчат стойкие стебли цикория, потемневшие, лишенные своих синих цветков.

Узкая двухполоска, по которой мы движемся, не единожды пережила издевательства «ямочного» ремонта.

– Пристегните ремни и втяните животы – от заворота кишок! О душе не беспокойтесь – вытрясет. Щас будет тренажер для космонавтов, – неожиданно гаркнул мужской голос.