Мисс Надменность, та, что глазела на меня, садится на стуле прямее, явно наслаждаясь главной ролью на сцене.

– Конечно нет.

– Спасибо, Шэрон.

Ее партнерша, скромного вида женщина с черными волосами, похожими на сахарную вату, выглядит менее уверенной. Она вертит головой, словно надеется, что в этой комнате есть другой человек по имени Хизер. Опустив плечи и вроде как смирившись с тем, что это не так, она берет партнершу за протянутые руки.

Шэрон, предсказуемо, начинает говорить первой, театрально объявляя:

– Обещаю слушать, не осуждая, и быть честной с собой и с тобой.

Хизер повторяет ту же фразу тихим голосом, а потом они отпускают руки.

После этого, как ни мучительно, нам всем приходится повторить за ними. Джейк вытирает ладони о джинсы, поворачивается ко мне и протягивает руки. Я сижу на своих.

– Послушайте, – произносит он сквозь сжатые зубы. – Мне тоже не в радость это делать, но у нас нет выбора. За нами наблюдает Сэм.

Я бросаю взгляд на Сэма, и он отворачивается, притворяясь, что не заметил мой бунт. Бедняга, ему будет со мной нелегко.

Джейк, видимо, решает, что я не стану браться за его руки в этом тысячелетии, и опускает свои, а потом говорит достаточно громко, чтобы услышал Сэм:

– Обещаю слушать, не осуждая, и быть честным с собой и тобой.

Я пожевываю кожу вокруг ногтя на большом пальце.

– То же самое.

– Так ладно, все, – говорит Сэм. – Отлично. Сегодня мы в парах обсуждаем основные триггеры. То, что провоцирует ваш гнев. Это не обязательно что-то значительное – просто то, что действительно вас раздражает. Попробуйте составить список, а потом поделиться им с группой. Потому что помните, что… – и тут вся группа присоединяется к нему, – только лучше поняв себя, мы можем излечиться.

Сэм машет руками, словно священник во время проповеди, и группа отвечает синхронным кивком. Я словно бы случайно зашла на собрание какого-то культа.

– Хотите быть первой? – Джейк протягивает ручку и бумагу, которые нам дали.

Я забираю их и пишу, произнося вслух:

– Мой основной триггер – необходимость сидеть на занятиях, где мне вообще, черт возьми, не место, обсуждая проблемы с гневом, которых у меня нет.

Джейк вскидывает брови:

– Уверены, что у вас нет проблем с гневом?

Он смеется, и на его лице появляется самодовольное выражение.

Моя улыбка сообщает ему, что мне не смешно.

– Я-то уверена. А вот у вас… – я замолкаю и позволяю ему заполнить паузу.

– Что?

– Ну, очевидно же, почему вы здесь.

– Что вы этим хотите сказать?

Я прикусываю язык. Не думаю, что препирательства на занятиях, куда меня отправили, чтобы научиться контролировать такое поведение, пойдут мне на пользу.

– Ничего. Не имеет значения.

– Ну уж нет, говорите. Скажите, почему я здесь. Мне очень интересно.

Высокомерный идиот.

– Ну, если вам хочется знать, я видела, как вы были грубы со своим маленьким сыном. Не удивительно, что он сбежал. Ваша жена была тоже в ужасе. Не нужно быть гением, да?

Джейк громко выдыхает, опустив подбородок, словно бык, готовящийся к атаке.

– Я не был груб с сыном. Думаете, вы все знаете обо мне, потому что видели одно происшествие? Вы понятия не имеете.

Я засовываю руки в карманы.

– Сами спросили.

– Так что насчет вас тогда, маленькая мисс Совершенство? У вас нет проблем с гневом, так почему вы здесь? Дайте угадаю. Заблудились по пути на занятия, где вы делитесь своим родительским опытом?

– Да, что-то вроде того.

– Ой, да ладно. Разве мы только что не пообещали друг другу быть открытыми и честными?

Я ставлю ногу на стул и завязываю шнурок. Ботинок потертый и грязный, и я опускаю его на пол, вдруг решив, что плохая забота о моей обуви ослабляет мою моральную позицию.