Не брошенки. Нормальные среди фриков сразу становились изгоями.

Ужасные обстоятельства привели их в детский дом – смерть любящих родителей.  Тогда как большинство в этой кучке - отказники или же силой забранные опекой у нерадивых родителей, которые срать хотели на своих детей.

Хотя сложно назвать эту прослойку общества детьми. Скорее зверёнышами – дикими, затравленными, успевшими отхватить от жизни сполна. Каждому она умудрилась  преподать урок, навечно отпечатавшийся в головах и сердцах – все в этой жизни сами по себе. Даже самые родные люди, которым природой заложено любить и заботиться, бросили в помойную яму. И из неё не выбраться.

С той самой секунды, когда я увидел мальчишку, мечущегося, словно в агонии, и дрожащую девочку, чьи глаза стали почти прозрачными из-за громадных капель, беспрерывно сочащихся, я решил, что расширю свой мир до троих людей. И неважно, что я должен был быть в лагере брошенок.

Мы выросли. Многое изменилось. Но я по-прежнему не сдвинулся с числа трёх, да и не собирался этого делать. Может, Гай и вырвался из клетки, но я и Снежа всё ещё здесь, пусть она упорно создаёт иллюзию счастья.

Возможно, Гай и не видит, но я частенько замечаю, как она ёжится под взглядами и дёргается, когда обращаются к ней. Даже сейчас. На губах улыбка, но спина натянута хлеще, чем струны на гитаре. В её руках безалкогольный коктейль странных оттенков, словно принцесса блеванула в него радугой - вот, кто разительно отличается.   

Глаза сами собой возвращаются к принцессе. Она, казалось, разошлась не на шутку. Леон нервно закусывает губу, поглядывая на нас, словно моля о помощи. Помогать ему не собираюсь, но продолжаю наблюдать за разыгрывающейся сценой – хоть какое-то развлечение.

- Что-то случилось? – спрашивает Снежа, заметив, куда направлен мой взгляд. Пожимаю плечами.

- Снова мозги Леону промывает, - усмехается Гай, Вили вторит ему, хихикая. Снова?

- А за что? – Девушка удивлённо хлопает ресницами. – Он что-то сделал не так?

- Вон у него спроси! – Гай бесцеремонно указывает на меня пальцем. Его подруга не сдерживает  хриплый смех.

Я? И в чём же я провинился?

Три пары глаз уставились на меня.

- Ви-и-и-т? – затягивает Снежа моё имя. Она делает это специально, зная, что меня это раздражает.

- Понятия не имею. – Чуть привстаю, чтобы вновь откинуться на спинку кресла, словно выбираю удобную позу. – Я ничего не делал.

Это правда. Это не я загнал её в ту кладовку. Я наоборот спас избалованную принцессу. И в том, что она в итоге порвала свою блузку и юбку, потеряла туфли, тоже нет моей вины. Мать вашу, я ведь дважды спас её вчера!

- Зато твоя популярность сделала. – Гай довольно скалится: его забавляет происходящее. – Вчера мне тоже здорово досталось от Ули. Она позвонила мне, чтобы высказать всё, что обо мне думает. Да, - он качает головой, - я вам скажу, что Уля только с виду скромная и нежная. Там внутри скрывается бульдожья хватка.

- И всё же, - отмахиваюсь от его оценки характера принцессы, поскольку его мнение в разы отличается от моего, - при чём тут я?

Снежа кивает, присоединяясь к моему вопросу. Гай выжидательно замолчал, провоцируя. Я впиваюсь костяшками в обивку, выдыхаю, не поддаваясь.

- У Вита проблемы с фанатками, - наконец, говорит Гай. Снежа охает. – Ага, - отвечает ей брат, - они преследую его на каждом шагу. Иногда их чуть больше, чем хотелось бы. – Фыркаю. Чуть больше? – Ладно, - морщится, - их слишком много. И каждая хочет оторвать от него кусок покрупнее.

Снежка в ужасе закрыла рот рукой. Я закатил глаза. Всё не так страшно.

- Лично я не вижу в этом особой проблемы. – Гай сильнее прижимает к себе свою девушку. -  Проблема была бы, если поклонниц вовсе не было. А вот у Ули на этот счёт своё мнение.