– Ты еще молод, ты не представляешь, какой опасности подвергал себя и свою карьеру, собираясь разобраться и посчитаться с кляузником. Этот художник засудил бы тебя, и никто не помог бы тебе. Так у нас. Поверь. Береги честь смолоду, а платье – снову, мы говорим. Забудь о нем. Приходи к нам, всегда будем рады. Желаю успехов!

Однако все пошло иначе: Марио стал редко встречаться с Лорой, а в гости вовсе перестал приходить. Да и свидания с ним были грустными, он быстро прощался с натянутой улыбкой, она уходила от него в подавленном состоянии. Мать забила тревогу. Давид, уже не веривший Марио, предложил выяснить его планы через Дину: у нее был давний друг, который учился с Марио. Однажды Дина привела к ним в гости Диего Тореса. После душевного разговора его убедили помочь им узнать об истинных намерениях сокурсника. Неделю спустя Диего позвонил и рассказал, что слышал, как Марио разговаривал по телефону с родителями на Центральном телеграфе. Он собственными ушами уловил фразу, в которой тот поклялся оставить Лору и найти себе новую подружку, «без истории». В порыве гнева Грета собиралась устроить скандал лжецу, но Давид предложил другое: поймать лжеца с поличным, а затем судить как растлителя несовершеннолетней. Тогда Лоре было семнадцать. И нашел повод для приглашения – их серебряная свадьба. С помощью Дины и того же Диего они сумели уговорить Марио прийти и отметить юбилей достойных родителей в их доме.

В разгар веселья позвали к телефону Давида. Немного поговорив, он суетливо сообщил, что должен срочно быть на совещании в Министерстве. Уехал с чувством крайнего огорчения. Вслед за ним поднялись Бенни и Пенни: они вспомнили, что «у них вечер встречи польских ветеранов войны в Театре Советской армии». Потом Грету попросили заменить на работе заболевшую швею, и гости стали расходиться. Артистично поднялся Фред, старший в семье, и поставленным голосом объявил, что идет на студенческую вечеринку в общежитии его Института и может взять с собой желающих. Все пошли с ним, кроме Лоры, у которой разболелась голова. Она перевязала голову полотенцем и ушла в спальню. Марио, под говорящими взглядами родственников и друзей, остался.

Он сидел в благодушном настроении, ни о чем-то думал, как вдруг из спальни раздался плачущий крик: «Ой, помогите, воды!» Марио растерянно вбежал со стаканом к Лоре и, взяв из ее протянутой руки сорванную повязку, смочил. Но едва приложил к ее лбу, как жадные руки обвились вокруг его шеи и притянули к себе, горячие губы коснулись его губ. Он ответил поцелуем и вновь ощутил желание. В страстном порыве они слились, забыв обо всем. Они не предполагали, что рядом в палисаднике ждут своего часа мать с дочерью Викой и соседка Варя со второго подъезда, заказчица швеи Греты.

Появившись на пороге незакрытой двери комнаты, они услышали глубокие вздохи из спальни и немедленно вошли туда. Грета изобразила возмущение и разразилась проклятиями в адрес чужеземцев, бесчестящих «наших» девушек. Вбежавшие на крик пожилые соседки, Нюша и Маша, в один голос заявили о своем отношении к нерусским и предложили позвать милицию, будут свидетелями. Вика собралась идти к телефону, но испуганный Марио остановил ее:

– Стойте! – подойдя к Грете, он встал на колени перед ней. – Я прошу руки вашей дочери. Клянусь честью офицера.

Мать суетливо оглядела присутствующих женщин и с вызовом спросила их:

– Как вы считаете, стоит мне судить развратника моей несовершеннолетней дочери или дать согласие на их брак и покончить с этим?

В ответ последовало молчание. Тогда Вика, поняв мать, вплотную подошла к багровому лицу Марио и внушительно произнесла: