Хельги смотрел на него с подозрением:

– А чернильница? Почему ты в нее вцепился, как в родную?

Но Августус не смутился:

– Чернильница – наша семейная реликвия, своего рода талисман. Она дорога мне как память, и только. Конечно, – оговорился он, – она и в самом деле стоит недешево: эпоха Старых Царств, ювелирная работа, оригинальная конструкция, но не настолько, чтобы ради нее устраивать такое ограбление. Большинство моих книг было куда дороже. Горе мне, горе! Демон бы побрал этих гра… Демон? Демон!!!

Этот эпизод был одним из самых неприятных в жизни Хельги.

Бандарох Августус, позабыв всю свою ученую гордость, принялся униженно молить могучего демона Ингрема покарать похитителей и вернуть похищенную литературу. Он рыдал, падал на колени, порывался целовать ноги, он сулил жертвы – богатые, кровавые, какие угодно, пусть только великий демон смилостивится и поможет ему! Отвратительная вышла сцена!

Несчастному Хельги стоило огромного труда втолковать почти утратившему рассудок магистру, что помочь его горю он не в состоянии, как бы сам того ни желал, ибо проявления его грозной демонической сущности разуму практически неподконтрольны и обладают непредсказуемым, чаще всего разрушительным эффектом. Самое большее, что он мог сделать, это попытаться проклясть грабителей: чтоб им окосеть, облысеть и охрометь одновременно.

– Если сработает, мы, по крайней мере, сможем их опознать, – пояснил Хельги.

На этом они, расстроенные, взбудораженные, покинули Конвелл и двинулись в обратный путь. Во время короткой посадки Хельги стал выспрашивать Августуса про утраченный латенский манускрипт, но тот приобрел его буквально накануне, даже просмотреть толком не успел.

Поистине, это был день разочарований.

Сразу по прибытии Хельги для очистки совести внимательно изучил чернильницу – не очень-то он доверял Августусу. Конструкция ее в самом деле была оригинальной, во всяком случае, ничего подобного он раньше не встречал, хотя имел дело с кучей разнообразных чернильниц.

Мало того что емкость имела совершенно ненормальный для чернильниц литровый объем, – она вдобавок была оснащена хитрым механизмом: внутри корпуса в виде черепахи помещалось второе дно. Оно поднималось вверх на манер поршня, повышая уровень жидкости, до тех пор, пока не упиралось в воронку наливного отверстия. Подъемным рычажком служила голова, на нее надо было нажимать.

Художественное оформление сосуда тоже заслуживало внимания. Черепаха была выполнена ювелирно, все детали мастер проработал с анатомической точностью, вплоть до коготков, чешуек и наружных копулятивных придатков. Но половую принадлежность изображенного существа Хельги определить не смог.

В свое время профессор Донаван посвятил не менее получаса учебного времени строению органов размножения черепах. Он рисовал на доске схемы, демонстрировал гипсовую модель, но Хельги так и не уяснил до конца, как же все-таки удается спариваться этим закованным в панцири животным. Он хорошо запомнил, что, в отличие от всех остальных, наружные копулятивные органы имеются как у самцов, так и у самок черепах. А вот у кого какие – забыл. Ну и ладно. Не на экзамене…

Он подергал черепашьи лапы и хвост в надежде обнаружить тайник, пошарил пальцем внутри, под ободком, потряс – не загремит ли? Потыкал карандашом в халцедоновые глазки – все безрезультатно. Похоже, никаких секретов чернильница не скрывала.

Тогда он взглянул на нее через Астрал – и чуть не выронил. Магии в бронзовой штуковине содержалось побольше, чем в самом Бандарохе Августусе! От необычного для Астрала ярко-малинового клубка отходила длинная нить, таяла далеко в пространстве. Собственно, это был самый сильный магический предмет, увиденный им в Астрале.