День начался проливным дождём. Мы верим в приметы: «дождь в день какого-либо начинания означает успех». По счастью, к часу нашего шествия вслед за тележкой с багажом к вокзалу среди туч появились голубые просветы, и мы в сухом виде очутились на платформе. Из 9 мест нашего багажа только пять самых портативных попало с нами в вагон, остальные были сданы в багаж до Арля. После американских вагонов французские поражают своей старомодностью, система коридоров и 8-местных купе оставляют очень мало места для прохода. Пассажиры давят друг друга задами и чемоданами. Каждый француз путешествует с одним чрезвычайно увесистым чемоданом и корзинкой со снедью: хлеб, колбаса и неизменная бутылка красного вина, к ней прикладывается время от времени поочерёдно вся семья, если француз вояжирует не в одиночку.

С левой стороны, глядя на окна, [видим] надписи на трёх языках: немецком, французском и итальянском: «не высовываться из окна» – следы недавнего вторжения врага. До Saint-Raphaël мелькают живописные заливы моря; затем дорога отходит в глубь страны.

В три часа мы выехали из Cannes, в 4 ч. 45 минут были в Тулоне и в 6 ч. 15 минут вечера в Марселе. Вагоны, попадая в длинные туннели, наполняются гарью каменного угля. Из Марселя в наше купе сели 4 солдата-сенегальца и моряк – белый, который 5 сентября выехал из Сингапура, в этот краткий срок через Панаму он достиг родины. Моряк жаловался на дороговизну во французском Индокитае.

Стемнело, опять мы в длиннейшем туннеле, капли дождя ползут по чёрному стеклу окна, мы готовим наш зонтик и плащ.

В 7 часов 20 мин. вечера мы приехали в город, имя которого столько раз было в нашем воображении, которое столько раз мы повторили, строя планы намеченной нами работы.

Люди исчезают, вещи остаются. Великий художник Ван Гог завещал будущему сотни прекрасных картин (767 подписанных холстов)^>30.

Из этого числа мастером в 1888 году и в 1889-м в Арле было написано 150 или 160 картин маслом16. Мы решили из Америки поехать в Арль и попытаться найти «модели», вдохновившие художника на картины, прославившие его, и ныне памятные зрителю, известные каждому культурному человеку. Кто, например, не помнит комнатки художника в Арле на улице Cavalerie17? Кто при словах The Night Café (now Café de l’Alcazar)18 не увидит косень-кого бильярда, запекшейся крови стен кафе и часов, блестящих своим стеклом под четырьмя газовыми лампами, или же «Арлезианки» – M-me Ginoux19, написанной Ван Гогом в ноябре 1888 года. Люди уходят, вещи остаются. Мы стоим уже на пороге изумительных переживаний. Мы в Арле и с первыми лучами солнца можем ходить по улицам города, всматриваясь в дома, ища знакомые по картинам Van Gogh’а контуры, и из далёкого прошлого вызвать милые, близкие тени.

На платформе станции молодой человек порекомендовал нам отель Nord [Pinus].

Когда мы очутились в этой гостинице на 5-м этаже в комнате № 16, то всё: и обои в розах, и плитка каменного пола, и окна, и умывальник – всё казалось нам точно таким же, как в комнате Ван Гога.

Здесь он жил и здесь писал – говорило нам взволнованное воображение.

Фойе Nord Pinus и бар были наполнены студентами, туристами из Швейцарии, говорящими только по-немецки; их галдёж слышался в здании всю ночь.

9 октября 1949 года

За закрытыми ставнями на Форуме звонят часы ближних средневековых соборов, а с первыми брызгами рассвета воздух оглашается нежным шорохом серебристых птичьих голосов, проснувшихся в столетних клёнах древнего римского форума, ныне окружённого отелями, ресторанчиками и лавками.

Поль Гоген. Мадам Жину.

Рисунок углём. 1888