– А над кем измывается сейчас этот Петька Хворонов?

– Кандидат технических наук. Отец четверых детей. Ну как поднимешь против такого меч возмездия?

Приятели рассмеялись.

– Тсс, – вдруг насторожился следователь, – кажется, клюет!

Он медленно привстал, изогнулся и дернул за удилище. Затрепетавший было на крючке подлещик, дойдя до поверхности воды, блеснул чешуей и скрылся в зеленой глубине.

– Сорвался! – с досадой хлопнул себя по колену Брагин. – Плакала теперь наша уха.

– Да, рыбаки мы с тобою, надо признаться, неважные, – вздохнул Крутиков и кивнул в сторону: – Зато тому вон везет, как черту.

Только тут Брагин заметил возле берега, метрах в тридцати от них, небольшую лодку и сидящего в ней рыбака. Стал наблюдать за ним. Не прошло и минуты, как рыбак вскинул удилище: на леске серебряным колечком заблестела уклейка. Едва он успел отцепить рыбу, как потянуло другую леску. На этот раз на дно лодки упала приличная сорожка. От зависти у Брагина засосало под ложечкой.

– Кто это? – поинтересовался он. Крутиков покосился на рыбака:

– Дудин Иван Ильич, колхозный пасечник. В прошлом незаменимый лодочник. Царь реки, так сказать. – Он подмигнул Брагину. – Пойдем-ка поинтересуемся, на что он ловит. Авось повезет и нам.

…Услышав приветствие, рыбак сложил снасти и подплыл к берегу. Лет ему было пятьдесят, высок, худощав. Невыразительное, простоватое лицо с небольшими светло-голубыми глазами, плохо выбритые щеки.

– Ну, и подсекаете вы рыбешку, Иван Ильич! Аж завидки берут, – начал разговор Крутиков, приставляя к папиросе рыбака зажигалку.

Лодочник улыбнулся, обнажив неровные редкие зубы.

– А они, как бы это сказать, по знакомству мне попадаются. Выслуживаются, значит.

– Сказали бы хоть, на что и как ловите?

– Может быть, и скажу.

Все трое уселись на песок.

– Ну, как дела у вас в Крутовке? Какие есть новости, приключения? – спросил Крутиков, пуская кольца дыма.

– Да у нас-то ничего, – отмахнулся лодочник, – а что до приключений, так они небось чаще у вас случаются.

– Не говорите, Иван Ильич, – вздохнул Крутиков.

– И что за наваждение, – возмущенно произнес Дудин. – Живешь, будто хорошо. Все равно нет-нет да и выкинут штуку. – Он многозначительно помолчал. – Не нашли еще тех-то?

– Ищем! – ответил начальник угрозыска. Лодочник сочувственно закивал головой.

– Видать, важные птицы, – сказал в раздумье, – не раз, наверно, сидели за решеткой. Знаем мы этих прохвостов. Отсидят положенное и домой. Им бы за ум взяться. Ан нет! Их все в болото тянет.

Крутиков вскинул брови:

– Вы бы яснее говорили, Иван Ильич.

Бросив на песок окурок, лодочник наклонился к капитану и чуть тише, чем разговаривал только что, произнес:

– Не хочу я вас уму-разуму учить. Зачем мне это? Но вот взять хотя бы соседа моего Тишку Краснова…

– Разве он вернулся?

– То-то оно и есть. Три месяца, как вернулся. А вот котелок, говоря по-рыбацки, все на тех же углях варится.

– Что вы имеете в виду, Иван Ильич? – спросил Крутиков, краем глаза посмотрев на Брагина: само собой – слушает, хоть и виду не подает.

– Тут, может, ничего и нет особенного, – пожал плечами Дудин. – Да вот только нехорошо как-то получается. Не успел человек за порог тюрьмы ступить, а уже с подбитым глазом ходит.

– Подрался, наверное, где-нибудь, – вмешался в разговор Брагин.

– Что-то вроде этого. – Недельку тому назад он исчез куда-то. Жена его всю ночь по деревне искала. А он вернулся на рассвете исцарапанный весь да избитый. – Лодочник зашнуровал ботинок и, махнув в досаде рукой, добавил: – Да пропади он пропадом. Мне что – детей, что ли, с ним крестить. – Покашливая, он поднялся: – Пойду, пожалуй. А то обидятся рыбки. – Прежде чем сесть в лодку, Дудин обернулся: – На пареный горошек ловлю. Попадаются…